Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

Все группы возвратились с задания без потерь.

— Вот это господство в воздухе, когда «худые» носятся вокруг, а наши истребители не допускают их атаковать бомбардировщики! — возбужденно говорит Монзин.

— Главное не то, что истребители нас не атакуют, а то, что мы успешно уничтожаем заданные объекты! — вразумляет Монзина штурман полка Каменский.

9 сентября войска Центрального фронта освободили город Бахмач. Нашей 221-й бомбардировочной авиационной дивизии, как особо отличившейся в боях за этот город, приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено почетное наименование Бахмачской, а всему личному составу объявлена благодарность.

В последующие дни мы летали бомбить живую силу и артиллерию фашистских дивизий, окруженных южнее Бахмача и наносили бомбардировочные удары по колоннам войск, отходивших на Нежин. В связи с высоким темпом наступления наших войск объекты для бомбардировочных ударов нам стали назначать на 260–300 километров дальше, чем в начале операции. Надо было перебазировать наш полк на запад, ближе к передовым наступающим частям. Из дивизии поступило распоряжение 15 сентября перелететь на аэродром Цымбалово. Для организации перебазирования мы с инженером Галомой вылетели на новый аэродром.

Аэродром Цымбалово находился в шести километрах от города Белополь. Летное поле и стоянки самолетов были подготовлены на стерне скошенного поля. Укрытий и средств маскировки на аэродроме не было. Батальон аэродромного обслуживания подготовил землянку для командного пункта и заканчивал строительство землянки для летного состава.

Осмотрев аэродром и составив кроки, мы нашли командира батальона и спросили, как обстоит дело с запасами для боевой работы.

— Продуктов много. Могу прокормить два полка. Бомб на один вылет. Патронов нет, а горючего на одну заправку, — ответил он.

— Что же так плохо живете? Как будете обеспечивать боевые действия? — спросил Галома.

— Снабжаемся с Курского узла, дорога длинная, а автомашин мало. Поэтому горючего и боеприпасов мало, но к прилету вашего полка мы подвезем патроны и еще три бензозаправщика бензина, — пообещал командир батальона.

— Три бензозаправщика бензина — это для нас слезы. Одну эскадрилью не заправить, — сокрушался инженер.

Наметив план размещения самолетов, штаба и личного состава, мы вылетели обратно.

Командир полка, выслушав мой доклад о рекогносцировке, сказал:

— Составляй, Осипов, расчет на перебазирование летного эшелона. Здесь бензин тоже кончается. Если полетим на боевое задание, то заправлять самолеты после посадки будет нечем.

Утвердив план перебазирования летного эшелона полка, я рассказал летчикам об особенностях нового аэродрома и проинструктировал их о выполнении посадки при перебазировании. Вечером, посадив в самолет восемь человек передовой команды, я перелетел в Цымбалово. Там мы развернули командный пункт, установили связь со штабом дивизии, а представители от эскадрилий начали готовить в селе помещения для летного и технического состава и размечать стоянки самолетов.

Перебазирование прошло четко и организованно. Уже через два часа после посадки на новый аэродром все самолеты и экипажи были приведены в боевую готовность.

В день перебазирования, при уточнении обстановки на полетных картах, мы провели линию фронта западнее Нежина. Войска 60-й армии Черняховского освободили этот город. Впереди был Киев. Личный состав переживал большой боевой подъем. Все жили мечтой помочь братьям-украинцам и принять участие в освобождении столицы Украины Киева.

Пять дней мы просидели в Цымбалово, не сделав ни одного боевого вылета, а 20 сентября перебазировались на аэродром Конотоп.

Аэродром Конотоп был освобожден нашими войсками при участии боевой группы, сформированной из личного состава батальона аэродромного обслуживания. Эта боевая группа ворвалась на аэродром, перерезала все провода к заминированным объектам аэродрома и тем самым сохранила большинство кирпичных зданий, ангаров и других аэродромных сооружений. Под углом каждого здания в городке Конотопского аэродрома лежали пятисоткилограммовые бомбы, с помощью которых фашисты собирались взорвать все сооружения.

Личный состав мы разместили в кирпичных казармах, а командный пункт — в железобетонном бункере. Устроились мы в Конотопе хорошо. Не давали нам отдыхать только фрицы, которые каждую ночь бомбили аэродром. Из-за этого нам часа по два приходилось отсиживаться в щелях. Однажды бомбежка застала меня на командном пункте в железобетонном бункере. Резонанс от рвущихся вблизи бункера бомб был настолько велик, что казалось, перелопаются барабанные перепонки и разорвется голова.

Утром 21 сентября Стороженко довел до летного состава изменения линии боевого соприкосновения. Летчики и штурманы, достав из планшетов истрепанные карты, наносили новое положение наших войск. За последнюю операцию все полетные карты были покрыты лапшой из синих и красных линий от Севска и далеко за Нежин. Теперь линия фронта острым клином врезалась в Днепр севернее Киева на участке Мнево, Чернобыль и вплотную подходила к Чернигову.

С аэродрома Конотоп начали поддерживать войска, вышедшие на Днепр и к Чернигову, ударами по отходящим колоннам фашистов и по резервам в районах сосредоточения. Ведущими в эскадрильях посменно назначались Помазовский и Стеба, Кондрашов и Абазадзе, и только вторую эскадрилью бессменно водил в бой капитан Никонов.

Вскоре у нас стало не хватать некоторых типов бомб, а рядом с Конотопом на площади в несколько гектаров находился захваченный нашими войсками склад немецких боеприпасов. Командир корпуса Антошкин приказал мне вместе с инженером корпуса по вооружению на трех бомбардировщиках в течение пяти дней провести испытания немецких трофейных бомб. Техники и механики по авиавооружению сделали простые приспособления для подвески трофейных бомб под самолеты, и мы выполнили пятнадцать испытательных бомбометаний. Бомбы нормально сбрасывались, хорошо взрывались и поражали цели. Со штурманом полка Каменским пришлось уточнить время падения бомб и составить таблицы для выполнения бомбардировочных расчетов.

Когда в заданный срок мы доложили командиру корпуса о результатах испытаний и изложили рекомендации по использованию трофейных бомб, он поблагодарил нас и сказал:

— В Конотоп прибыли два эшелона наших бомб и на подходе еще два эшелона. Так что будем бить фашистов нашими советскими бомбами. Это надежнее, а трофейные пусть пока полежат в запасе.

Боевые расчеты эскадрилий из-за потерь сильно похудели. Поэтому, закончив испытания трофейных бомб, я занялся подготовкой и вводом в строй пяти новых экипажей. Летный состав новых экипажей давно уже изнывал, приставая к командирам эскадрилий и ко мне с просьбами включить их в боевые расчеты, но с июля месяца мы вели боевые действия почти без передышки, и до молодых экипажей ни у кого не доходили руки.