Василий Емельянов - О времени, о товарищах, о себе

Весь мокрый, с сосульками замерзшей воды на бороде и бровях — он был похож на какого-то сказочного деда-мороза из детской сказки.

Сюткин снял шапку, вытер варежкой лицо и, улыбаясь, сказал:

— Ну вот, теперь можно и обсуждать, как аварию ликвидировать будем. Теперь для рассуждений у нас есть время. Печи-то включать можно, — сказал он мне.

Мы пошли на завод к печам. Сюткин быстро разработал план аварийных работ, дал необходимые указания ремонтникам и потом предложил мне вернуться в клуб.

— Вы идите, а то волноваться будут — весь праздник им испортим. Теперь никакой опасности нет. А я пойду переоденусь.

В интенсивной деятельности протекала жизнь, и один день не был похож на другой.

В течение 1936 года завод нередко навещали разного рода делегации. С завода Круппа прибыла небольшая группа специалистов. Одного из них — Кютнера — я знал лично, мы с ним встречались в Эссене. Они побывали не только на заводе, но и в окрестностях Челябинска. Когда мы подошли к берегу озера Смолина и Кютнер увидел на нем плавающих диких гусей, он буквально замер от удивления.

— Неужели это на самом деле дикие? — спросил он меня. (Кютнер был охотником.) — Признаться, когда вы мне рисовали эти картины Челябинска там у нас, в Эссене, я не верил, что здесь, на окраине большого города, может быть нечто подобное.

Завод посетила группа работников из профсоюзов Чехословакии. Прибыли комбайнеры из Кустаная. Многие из делегаций мне приходилось сопровождать по заводу и знакомить с производством.

Один из комбайнеров по дороге, когда мы шли от заводоуправления к плавильному цеху, рассказывал мне о трудностях работы на комбайне:

— Машина грохочет, кругом пыль летит, а солнце жарит, глаза пот застилает, а ее, машину-то, вести надо, глаз от нее отводить нельзя.

Когда же мы поднялись на площадку печи и он увидел ослепительно белое пламя ревущих вольтовых дуг и снующих около них в валенках и войлочных шляпах рабочих, которые железными прутьями шуровали в печи, мой рассказчик замолк.

Он не сводил глаз с тех, кто уверенно орудовал около печей, управляя потоком расплавленной массы металла и шлака.

При выходе из цеха он спросил меня:

— Они все время вот так и работают?

— Да, все время.

— А я думал, что труднее нашего дела нет ничего на свете.

Комбайнер долго еще оглядывался назад — туда, где среди огненной стихии ревели электропечи, а около них двигались люди.

…Один из членов чехословацкой делегации, посетившей завод, — старый, высокий и худой литейщик сказал мне, когда мы закончили осмотр цеха:

— А в других странах такие заводы не показывают. Таких заводов в мире не много. Никто не хочет делиться секретами своего производства, а вы вот показываете.

Потом мы пошли осматривать жилые дома. Старик литейщик из Чехословакии обращал мое внимание на каждую деталь, не упуская из виду ни одну мелочь.

Кое-что ему явно не нравилось.

— А вот так мы уже у себя в Чехословакии проводку больше не делаем. Она у вас идет на роликах по стенам, а мы ее утапливаем в стены, и на стенах ничего не болтается, все спрятано. Зачем вы так делаете?

И мне стало как-то не по себе и от его вопроса и от пристального осуждающего взгляда.

Потом он подошел к окну, посмотрел на форточку и сделал новое замечание:

— Вертушки эти тоже плохие, их надо вам заменить.

И я чувствовал, что эго говорит со мной не представитель другой страны, а свой человек, которому дорого все, что делается у нас, что он печется о том, чтобы из нашей страны не ушли секреты производства, а качество нашего строительства и всего того, что мы делаем, было бы отличным.

О бдительности

Не одними только вопросами производства приходилось в то время заниматься. В 1936 году перед нами был остро поставлен вопрос о повышении бдительности.

Начальник охраны Якушин очень энергичный человек, любивший на собраниях поговорить, развил кипучую деятельность. Он пересмотрел все инструкции по охране завода, подготовил новые, наметил установку дополнительных постов и потребовал, чтобы на всех пропусках на завод были наклеены фотокарточки. Но в это время из главка пришло указание сократить штаты. Стали думать, как же решить задачу. Якушин предложил сократить ряд сторожей и завести собак.

— Мы численность людей сократим, а содержание собак пройдет совершенно по другой статье расходов.

Идея Якушина многим понравилась. В заводской охране было занято много людей. Завод стал скупать собак — немецких и кавказских овчарок. Но собак надо было где-то держать и кормить. И вот в самом конце заводской территории под руководством Якушина возвели «собачин городок», как его прозвали рабочие. Помещение для собак, кухня для приготовления пищи, помещения для хранения продуктов, инвентаря и много разных других.

Но разводка собак по постам, приготовление для них пищи, кормление и прочее потребовало выделения людей. В результате всего штаты охраны остались прежними, а расходы возросли.

На одном из собраний Якушин выступил с большой речью о необходимости особое внимание уделить вопросам повышения бдительности. Он приводил многочисленные примеры того, какие методы используют враги в своей враждебной деятельности, как иногда маскируются шпионы и диверсанты, засылаемые иностранными державами на территорию нашей страны.

Далее он перешел к тому, какие меры им были приняты, чтобы закрыть на заводе все щели. Он подробно рассказал о том, какие инструкции по охране завода были им разработаны и как тщательно их изучили все работники охраны. У него даже комар без пропуска на завод не проскочит.

В этот самый момент поднялся один из молодых рабочих и громко крикнул:

— Хватит тебе хвастаться-то. Ты бы лучше как следует порученным делом занимался, а не чесал язык о бдительности! Товарищи! Вот Якушин говорит, что он по охране завода такой порядок установил, что даже комар будто бы без документа в цех попасть не может. А я, товарищи, уже второй месяц на завод хожу по пропуску, на котором вместо своей карточки у меня наклеена фотография бабушки. Ничего, пропускают. За это время меня даже и не остановил никто.

— Ну, это ты уж слишком. Как говорится — ври, да знай меру! — крикнул Якушин.

— На, вот, смотри сам, — и рабочий протянул свой заводской пропуск.

Документ пошел по рукам. Действительно, с замасленной картонки пропуска смотрело лицо старухи с седыми волосами. В зале начался шум и смех. Якушин махнул рукой и отошел от стола президиума собрания.

И все же проявлять разумную настороженность основания были.