Альфред Штекли - Джордано Бруно

Да, как это ни претило его натуре, ему неоднократно приходилось идти на компромиссы. Но никогда еще не требовали от него, чтобы он поступился тем, чем больше всего дорожит. Человек может поступиться многим, но беда, коль он не разглядит рубежа, и поступится слишком многим — жизнь его рискует потерять всякий смысл.

Он еще мог оправдывать себя, когда соглашался покаяться в прегрешениях против веры, но признать ложными мысли, составляющие основу ноланской философии, превыше его сил! Учение о движении Земли вокруг Солнца, о бесконечности вселенной и множественности миров — истина, и он будет на этом настаивать до последнего вздоха. Джордано требует, чтобы ему дали письменные принадлежности, перочинный нож, очки и циркуль.

Он выразил покорность, согласился принести отречение. Но как объяснить новую долгую задержку в его процессе? Не связана ли она с тем, что инквизиция опять занялась Челестино?

Донос фра Челестино на своего товарища по камере был расценен как акт раскаяния. Инквизиция нашла возможным проявить снисхождение и осенью 1593 года сослала Челестино в один из монастырей. Полное освобождение зависело от того, как поведет он себя в дальнейшем.

Юн жил в тихом местечке, послушно выполнял все предписания монастырского начальства и не вызывал никаких нареканий. Но в мае 1599 года начались непонятные вещи. Челестино направил в Рим отчаянное письмо: пусть его незамедлительно вызовут в Святую службу, он должен многое рассказать! Выло решено его выслушать. Тем временем Челестино не унимался. Он послал венецианскому инквизитору столь возмутительное письмо, что тот тут же отправил копию в Рим. Хотя послание было анонимным, содержание не оставляло сомнений, что его автор Челестино. Речь шла о весьма серьезных вещах. Климент VIII приказал немедленно произвести экспертизу, сравнить анонимное заявление с рукописями Челестино, находящимися в следственных материалах, а в случае необходимости учинить розыски в архивах ордена миноритов.

Эксперты-каллиграфы еще не успели сделать своего заключения, как нужда в нем отпала. Челестино не стал ждать, пока его арестуют. Он, приехав в Рим, явился в Святую службу и два дня давал показания. Когда их протоколы были оглашены в присутствии папы, Климент счел нужным предупредить присутствующих — а ведь это были высшие чины инквизиции, которые умели молчать, — о необходимости блюсти в данном случае особую секретность.

В связи с заявлениями, сделанными Челестино, папа проявлял большую озабоченность. Он то и дело вмешивался в ход процесса. Нечего затягивать пребывание в тюрьме этого еретика! Случается, и у стен одиночки бывают уши. Климент повелел, не откладывая, вынести Челестино как «нераскаянному и упорствующему» приговор и передать злодея в руки светской власти, чтобы отправить на костер. Документы, необходимые для окончания дела, составлялись в большой спешке. За двое суток приговор был написан, обсужден кардиналами и отредактирован. Все было предрешено. Пустая формальность защиты тоже не отняла много времени. Приговор утвердили. Челестино держался очень стойко. Может быть, в последний момент он раскается и возьмет назад свои слова? В камеру смертника один за другим приходили монахи — капуцины, доминиканцы, иезуиты. Прежде чем войти к Челестино, они должны были клясться, что все услышанное будут хранить в строжайшей тайне. Но их увещевания остались тщетными — Челестино не испугался костра.

Были приняты чрезвычайные меры предосторожности. Обычно после приговора осужденного переводили в тюрьму Тор ди Нона, находившуюся в ведении Губернатора Рима. С Челестино этого не сделали. Было ясно что вплоть до момента казни его будут держать в тюрьме инквизиции. Оглашение приговора, как это издавна повелось, происходило публично. Челестино же приговор объявили в тюрьме. Даже казнь его не использовали для назидания народа. Его сожгли ночью, задолго до рассвета.

Трагическая история Челестино окутана тайной. Но трудно избавиться от впечатления, что она имеет самое тесное отношение к процессу Джордано Бруно. Мучимый совестью, отрекся он от показаний, которые дал против Ноланца? Вскрыл постыдную роль Святой службы во всей этой затее с доносом соседа по камере?

24 августа 1599 года, на том же заседании конгрегации Святой службы, на котором был утверждён приговор Челестино, кардиналы после почти пятимесячного перерыва вернулись к рассмотрению дела Бруно. Беллармино доложил, что обвиняемый в поданном еще весною мемориале, несмотря на некоторые оговорки, достаточно ясно признал свои заблуждения. Было решено просьбу о предоставлении ему очков и письменных принадлежностей удовлетворить, перочинного же ножа и циркуля не давать. Постановили закончить дело в ближайшее время.

Две недели спустя, обсуждая результаты следствия, кардиналы пришли к выводу, что показания соседей по камере не могут служить изобличающими материалами. Однако ряд пунктов обвинения подтверждался как заключениями цензоров, так и признаниями самого Бруно. Именно по ним обвиняемый и должен принести отречение.

Неожиданно для инквизиторов в ходе процесса произошел резкий перелом. Бруно подал на имя папы заявление. Как только на заседании конгрегации Святой службы начали его читать, всем стало ясно, что обвиняемый, еще недавно выражавший полную покорность церкви и согласие отречься от еретических положений, сохраняет верность своим взглядам. Он оспаривал мнения цензоров и настаивал на собственной правоте. Возмущение инквизиторов не знало предела. В его отречении они видели свою победу. И вдруг узник, несмотря на долгие годы заточения, нашел в себе силы поднять бунт!

Согласие отречься от заблуждений и в то же самое время бунт? Здесь нет противоречия. Бруно мог покаяться в отступлениях от догм и предписаний церкви, но отказывался признать ложными научные взгляды, в истинности которых был непоколебимо убежден.

Он достаточно ясно обнаружил свою закоренелость. И теперь почти ничего не изменяло даже событие, которое при других условиях имело бы для Бруно губительные последствия, — инквизитор города Верчелли сообщал римскому начальству, что к нему поступил донос: Джордано Бруно слыл в Англии атеистом и написал книгу «Изгнание торжествующего зверя».

Верчелли? Виаларди уже находился на свободе. Он ведь тоже был родом из Верчелли?

Бруно как «нераскаянному и упорствующему» предоставили сорок дней, чтобы он в последний раз поразмыслил над ожидающей его судьбой. Поданное им бунтарское заявление со всей очевидностью показало, что по сути своей он особенно опасный злодей, закоренелый вероотступник, не поддающийся ни убеждению, ни уговорам. Он имеет еще возможность одуматься, взять назад свои слова и смиренно молить церковь о прощении. Но если он, одержимый гордыней, и теперь не захочет принести повинную и отречься от всех своих дьявольских измышлений, то пусть не надеется на пощаду. По истечении сорока дней процесс будет закончен и приговор вынесен.