Лидия Ивченко - Кутузов

Кутузов нарочито подробно передал прямую речь касательно императора Александра I. С другой стороны, мы видим, что полководец засомневался в союзниках. До известной степени он понимал их, принимая во внимание тяжелое экономическое положение страны после предыдущих войн, а теперь и вовсе ставшей театром военных действий. Полководец, вероятно, обдумывал положение и самого Бонапарта. Ситуация для него изменилась: в 1800 году он продиктовал Австрии Люневильский договор, опираясь на поддержку Павла I и Северный союз, но теперь не было ни Павла I, ни союза, а у Франции после Трафальгара не было флота. Наполеон снова был отброшен в начало пути… Кутузов, как опытный дипломат, видел, что баланс сил в Европе снова нарушен — «европейский эквилибр» качнулся в пользу правящей на морях державы. Это означало, что Великобритания вне опасности, а Австрия, если она желает защитить свою столицу, должна прикрывать ее в первую очередь своими войсками, отозвав их из Италии и Тироля. Австрийцы, находившиеся у него под рукой, были деморализованы случившимся, и его армия стояла посреди Европы в самом невыгодном положении. Ситуация, в которой оказался Суворов в 1799 году, казалось, повторялась, поэтому Кутузов принял решение немедленно уходить. Австрийских генералов, собранных на обед, незаметным образом удалось подвести к тому убеждению, о чем Кутузов в тот же день доложил императору Францу I: «Генерал Макк, прибывший в Браунау <…> сообщил мне сведения о французах. Одновременно он сказал, что весьма спешил с приездом сюда, чтобы отговорить меня продвигаться вперед, ввиду того, что Бонапарт сосредотачивает все свои силы в Мюнхене, чтоб обратить их на меня, и что я рискую быть окруженным со всех сторон несколькими корпусами противника, значительно превосходящего меня численностью. Мы, генерал Макк, генерал Мерфельд и я, сочли необходимым, чтоб я отступил с армией к Ламбаху, где буду ждать приказаний вашего императорского и королевского величества, постепенно отходя, смотря по обстоятельствам, до Эннса и Линца, на случай, если враг будет мне сильно угрожать»49. В первую очередь полководец приказал вывозить из Браунау артиллерию, больных и раненых, ломать мосты. Он старался оживить «упадший дух в жителях и австрийских военных и гражданских властях, ошеломленных успехом Наполеона». А. И. Михайловский-Данилевский впоследствии сообщил сведения, полученные им от очевидцев тех дней: «Неизменный в неудачах и успехах, Кутузов хранил хладнокровие. При общем унынии наших союзников, главная квартира его в Браунау была средоточием веселостей, напоминая торжественный, великолепный Екатерининский век. Кутузов являлся последним представителем его»50.

Старый полководец не сомневался, что после разгрома австрийцев главной целью французского полководца теперь стал он сам. У Кутузова под рукой было около 35 тысяч; по словам генерала К. Макка, неприятель имел не менее 140 тысяч. Предполагая скорое присоединение к коалиции Пруссии, появление на театре военных действий 90-тысячной армии эрцгерцога Карла и 23-тысячной армии эрцгерцога Иоанна, отставших русских войск под командованием Ф. Ф. Буксгевдена и Л. Л. Беннигсена, Наполеон должен был спешить. Итак, гонки начались… 15 октября Наполеон выступил из Мюнхена на Браунау, разделив свою армию на две части. Первая, под его личным командованием, включала корпуса маршалов Ланна, Даву, Сульта и гвардию и висела на хвосте у русских. Вторая — состояла из корпусов Барнадотта, Мармона и баварцев, стараясь обойти Кутузова слева. 17 октября, получив известия о появлении неприятеля на берегах реки Инн, полководец приказал отступать, поручив арьергард князю П. И. Багратиону. 19 октября Кутузов пришел в Ламбах, заняв позицию за рекой Траун. Сюда же в Вельс прибыл император Франц. Еще 14 октября 1805 года М. И. Кутузов получил от него лестное письмо: «Любезный мой генерал-аншеф граф Кутузов! (По-видимому, Франц не допускал и мысли о том, что Кутузов не обладает титулом „имперского графа“. — Л. И.) Вам известно несчастие, постигшее армию, находящуюся под предводительством двоюродного брата моего эрцгерцога Фердинанда. Важность, которую имеет для меня в настоящую минуту позиция вашей армии, уверенность моя в ваших способностях и в вашей доброй воле побуждают меня прибыть к вам и лично обсудить, что следует предпринять в общем, с государем вашим, для меня деле. Завтра утром выезжаю, нигде не остановлюсь и весьма желал бы застать вас еще на позиции у Инна. В таких критических минутах, как настоящая, нужна в особенности твердость, и я рассчитываю на вашу и на ваши добрые чувства. Благосклонный к вам Франц». На военном совете Кутузов твердо заявил союзникам, «что почитает необходимым предложить меру тяжкую, но могущую восстановить дела: не упорствовать в удержании Вены, отдать ее французам, только действуя неторопливо, надлежало, по мнению Кутузова, сперва сильно защищать переправы на Эннс; потом перейти на левый берег Дуная, не перепускать за собою неприятеля, останавливая его на правом берегу, а между тем соединяя на левом все разрозненные части союзных армий, и собравшись с силами, так сказать, начать новый поход»51. План русского генерала соответствовал обстановке и был принят императором Францем, что подтверждалось письмом от 17 октября: «Господин генерал-аншеф граф Кутузов! При сем посылаю вам операционный план, совокупно нами вчера составленный. <…> Доверие, которое вы внушили мне вашим усердием, вашей доброй волей, вашим разумом и мужеством, а также и упование мое на всю армию вашу не допускает ни малейшего сомнения, что вы в чем-либо отступите от точного исполнения этого плана, разве только тогда, когда принудит вас к тому крайняя необходимость»52.

До встречи с неприятелем русские войска сражались с непогодой: «Глубокое осеннее время и беспрерывные дожди до такой степени разрушили дороги, что войска на третьем переходе от Браунау догнали отправленные вперед тягости, и по необходимости умедлилась скорость движения. <…> В городе Ламбахе армия остановилась один день, дабы тягостям дать время удалиться. Здесь достиг нас авангард неприятельский, и мы в царствование Александра I в первый раз сразились с французами. Мы занимали выгодное местоположение, войска нашего арриергарда противостояли с наилучшим духом, потеря была незначительна; отличился 8-й егерский полк, коего начальник граф Головкин умер от полученной раны. Потеряно одно орудие конноартиллерийской роты полковника Игнатьева, под которым лопнула ось от излишней экономии коломази. Начальство точной причины не узнало, а полковник Игнатьев в донесении своем рассудил за благо подбить его неприятельским выстрелом»53. Император Франц, время от времени, считал нужным давать советы: «Избегать поражений, сохранять войска целыми, невредимыми, не вступать в сражение с Наполеоном, но удерживать его на каждом шагу, давая время явиться на театр войны эрцгерцогам Карлу и Иоанну и шедшим из России корпусам». Кутузов немедленно отвечал в своем неподражаемом стиле: «<…> Ободренный доверием, коего Ваше Величество удостаиваете меня, и привыкнув с той минуты, когда я имел щастие представиться вам в Вене, говорить с Вашим Величеством откровенно, осмеливаюсь доложить, что я убежден в необходимости следовать присланному мне операционному плану, но при всей моей доброй воле, предвижу великие затруднения. Если мне оспоривать у неприятеля каждый шаг, я должен буду выдерживать его нападения, а когда часть войск вступает в дело, случается надобность подкреплять их, отчего может завязаться большое сражение и последовать неудача. Я нарушил бы мои обязанности, если бы не представил вам, Государь, сего мнения, внушенного усердием верного слуги и пользам искреннего союзника Монарха моего»54.