На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов
Так получилось, например, с прилетом в Марракеш в марте 2002 года председателя Совета Федерации С.М. Миронова на межпарламентскую конференцию. Не скрою, хлопот и возни, зачастую бесполезных, на нашу долю выпало немало. Бывали и весьма курьезные случаи. Хотел было поведать о кое-каких и не смог – совесть заела или, уж простите, натура у меня такая «благородная». А объяснение простое. Залез в свою архивную папочку и извлек из нее оригинал письма на официальном бланке Председателя Совета Федерации. Вот его содержание:
«Уважаемый Юрий Михайлович!
Выражаю искреннюю благодарность лично Вам и коллективу Посольства РФ в Королевстве Марокко за большую помощь в подготовке и проведении визита делегации Межпарламентской группы Российской Федерации для участия в 107-ой Межпарламентской конференции в Марракеше.
Приятно отметить высокий профессиональный уровень, организованность и доброжелательность сотрудников посольства, которые обеспечили успешное пребывание в Королевстве Марокко нашей парламентской делегации.
Уверен, что Ваша координация работы и личное участие во всех мероприятиях сыграли свою неоценимую роль.
От души желаю Вам, Юрий Михайлович, и коллективу посольства крепкого здоровья, благополучия и дальнейших успехов в работе.
СМ. Миронов (следует личная подпись от руки)».
Ну что тут поделаешь? Как известно, доброе слово и кошке (а не только Котову) приятно. А посему от критических комментариев я и отказался.
Кстати, все в той же папочке хранится и копия другого документа – Указа президента РФ. Вот его текст:
«За активное участие в реализации внешнеполитического курса Российской Федерации и многолетнюю добросовестную работу присвоить почетное звание «Заслуженный работник дипломатической службы Российской Федерации» Котову Юрию Михайловичу – Чрезвычайному и Полномочному Послу Российской Федерации в Королевстве Марокко.
Президент Российской Федерации
В. Путин
Москва, Кремль
21 сентября 2003 года».
Понятно, что эта формулировка носит обобщенный характер, но мне было прямо сказано, что это звание (в МИД'е его расценивают выше ордена) – прежде всего запоздалая награда за мою деятельность в Югославии, хотя и в Марокко вроде бы с пользой поработал.
На этом с трудовыми достижениями заканчиваю (похвастался – и хватит) и перехожу к нескольким зарисовкам из жизни нашего посольского коллектива в Рабате и тесно примыкавшим к нему коллегам из генконсульства в Касабланке. Прежде всего, хочется отметить, что и деловая, и чисто человеческая атмосфера во взаимоотношениях была прекрасной. Дружно общались между собой представители старшего поколения и молодежь, мидовские сотрудники и «соседи», дипломаты и сотрудники административно-хозяйственной службы.
Как правило, все праздники отмечали совместно, каждый раз придумывая, как бы сделать их поинтереснее и повеселее. Вот как, например, мы встречали однажды Новый год. Подготовка к нему началась заранее. В числе прочих задумок инициативная группа решила снять документальный фильм с разными юмористическими сценками из жизни «трудящихся». Обратились и ко мне: «Юрий Михайлович, а вы не смогли бы дать нам эксклюзивное новогоднее интервью?» – «Охотно, – согласился я. – А для облегчения вашей задачи я заранее дам вам несколько вопросов, на которые буду отвечать». Так и поступили.
По азиатскому календарю наступающий новый год был годом лошади. И вот подходят члены «съемочной» команды к резиденции и переговариваются между собой (это уже снималось на пленку): «Вы только не упоминайте при после, что это год лошади. Он вроде бы настороженно к ним относится, не то упал с одной, не то какая-то другая его копытом лягнула».
Заходят они в резиденцию, где я встречаю их на кухне, а передо мной гора зелени, которую я истово рублю ножом. Готовлю новогоднюю еду, поясняю я, пропади она пропадом! А что делать – ведь наступает год лошади, а для нее это лучшее угощение.
Далее переходим в гостиную, где следуют подготовленные вопросы. «А какой ваш любимый писатель?» – «Дик Френсис», – отвечаю (для тех, кто не знает этого мастера детектива, упомяну, что все его повести посвящены исключительно сюжетам, связанным с лошадьми). «А к какому историческому персонажу вы относитесь с симпатией?» – «К Калигуле, – говорю, – хоть и был он деспот и злодей, но я уважаю его за то, что своего коня он ввел в Сенат. К Александру Великому тоже неплохо отношусь за его дружбу со своим верным Буцефалом». – «Ну, а к примеру, какой из последних виденных вами спектаклей произвел на вас наибольшее впечатление?» Вот тут я ответил абсолютно искренне: «Холстомер» и особенно игра Евгения Лебедева, с блеском исполняющего роль старого коня». (Нам действительно повезло посмотреть этот спектакль в Москве, когда там гастролировал Большой драматический театр из Питера под руководством Товстоногова). Я даже встал из-за стола и попытался «вздрыгнуть» ногами, изображая одну из сцен. Одним из последних вопросов был: «Какие из спиртных напитков я предпочитаю в часы, свободные от работы?» – «Ну, пожалуй, виски, – признался я. – В этом году это будет исключительно «Белая лошадь». Перед записью я послал помощника в дипломатический дьюти фри, и там оно, на счастье, оказалось, причем в полуторалитровой бутылке.
Далее официальная съемка как бы прекратилась (хотя на деле – продолжалась). Мы переместились на верандочку и раскупорили эту самую «Белую лошадь». Выпив по стаканчику, затянули песни: «Ах вы, кони, мои кони…», «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня…» и другие с подобными сюжетами. Я еще и анекдоты рассказывал на «лошадиную» тему. Были и приличные, но один – про ковбоя и его боевого конягу Билла – несколько двусмысленный. На середине, увидев, что съемка все же продолжается, я закричал: «Прекратите ее немедленно!» И концовку анекдота, а она была довольно интригующей, так и не закончил. Потом, на новогоднем вечере, после просмотра фильма ко мне выстроилась очередь из сотрудников: «Юрий Михайлович, ну расскажите все же, чем там дело кончилось».
Были на этом вечере и другие загадочные сюрпризы: кто исполнял роль Деда Мороза, а кто Снегурочки? Ну, допустим, в Снегурочке, крупной «девице» с огромным бюстом (надутые воздушные шарики), многие все же распознали атташе Д. Дележу. А вот кем был щупленький Дед Мороз, даже я догадаться не смог. И лишь тогда, когда он скинул халат, шапку и отцепил бороду, то все увидели, что это была моя недавно приехавшая помощница Маша. Из одежды на ней остались лишь расшитый блестками лифчик и прозрачная
