Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу

Я поворачиваюсь к Эндрассу:

— Ну, Энгельберт, как тебе все это?

— Хорошая подсветка, господин капитан-лейтенант, — спокойно отвечает он.

И в тот же момент я слышу, как Фарендорф шепчет сигнальщику:

— Хэнзель, дружище, какая ночь! Как будто специально для нашего предприятия!

«Может быть, никакого северного сияния завтра уже и не будет, — думаю я, — но будет ли у моих юношей завтра такое же настроение?»

И я принимаю решение:

— Обе машины, средний вперед!

Носовой бурун поднимается выше, и клочья белой бурлящей пены разбрызгиваются по палубе. Мы стоим, напряженно, до рези в глазах, всматриваясь через бинокли в эти ночные сумерки.

Так выглядят после потопления судов противника суммарным водоизмещением шестьдесят шесть тысяч тонн.

Удивительно, как ответственность обостряет чувства. Вот перед нами тень на воде. Очень далеко, сквозь стекла бинокля едва различима. Но мы видим ее все!

Может быть, это всего лишь дрифтер, может быть, проходящий пароход. Но теперь — в нашем положении — каждая встреча связана с недопустимым риском.

— Тревога!.. Погружаться!..

Как испуганные мыши, мы ныряем в лодку через рубочный люк.

Вода с шумом заполняет цистерны. Пригнувшись к перископу, я ищу чужой корабль. Снизу слышны команды Весселя на горизонтальные рули. Затем низкий голос Шпара:

— Командиру: время поворота вправо, на курс двадцать градусов.

— Руль, право пятнадцать! — командую я.

Через некоторое время следует доклад рулевого Шмидта:

— Легли на курс двадцать градусов!

Тень наверху исчезла. Это было обычное в высоких широтах компактное кучевое облако — источник дождевого или снежного заряда, смотря по времени года. Вблизи оно превращается во мглу, быстро уплывающую по ветру на юг. Вслед за ним северное сияние кажется еще ярче: красноватые, желтые и синие лучи яркими фосфоресцирующими шторами простираются по небесной сфере по направлению к земле.

Мы подходим к берегу все ближе. Низкая зубчатая кромка гор превращается в скопление вершин, теснящихся друг возле друга, черные профили которых, резко очерченные на фоне сияющего неба, отражаются в подсвеченной поверхности моря темной полосой. Постепенно они растекаются по сторонам, как бы окружая нас.

— Господин капитан-лейтенант, Вы уже видели северное сияние раньше? — раздается за моей спиной. — А я еще ничего подобного не встречал.

Я оборачиваюсь, чтобы пресечь пустую болтовню. Ведь всем известно не хуже меня, какова цена оплошности в нашей игре.

— Послушай… — начинаю я грубо, и тут же осекаюсь: это Саманн. Его глаза широко раскрыты, как у ребенка, который очарован сказкой.

Я молча поворачиваюсь вперед.

Тени гор справа и слева сливаются за кормой. Мы оказываемся внутри темного логова. Отблеск неба исчез, вода потемнела. И почти сразу после этого просветлел горизонт впереди по нашему курсу. Бухта раскрылась, и совершенно гладкая поверхность спокойной воды вновь отражает сияние неба. Создается впечатление, что море подсвечено снизу, из-под воды.

— Мы внутри! — передаю я вниз.

Никакого ответа. Но мне кажется, как будто вся лодка затаила дыхание, и даже шум двигателей стал тише.

Бухта большая. И хотя горы, которые его обрамляют, высоки, на удалении они выглядят всего лишь как плоская цепь дюн.

Медленно, осматриваясь по сторонам, мы продвигаемся вглубь бухты.

Вот — несколько огней. Как упавшие звезды, они мерцают над самой водой. Я чувствую, как в висках стучит кровь… Но это только танкеры, стоящие на якоре.

Наконец… там… силуэт линкора во весь профиль! Четкий, резко очерченный, как черной тушью на фоне светлого неба: башенная мачта, высокая дымовая труба и позади нее вторая мачта, высокая и изящная.

Ближе, еще ближе к нему…

В такие минуты чувства отключаются. Остается только холодная, расчетливая мысль об охоте на этого громадного стального зверя, к которому крадучись подбирается лодка. Дать волю чувствам — значит погибнуть.

Все ближе… Теперь уже отчетливо видны купола орудийных башен, из которых угрожающе торчат стволы орудий. Корабль с затемненными огнями покоится на воде, как спящий великан.

— Линкор класса «Ройал Оук», — шепчу я, и Эндрасс согласно кивает.

Еще ближе… И внезапно из-за линкора появляется силуэт второго линкора, столь же могущественного, как и первый. Постепенно форштевень «Ройал Оук» сдвигается в сторону, и перед нами предстают его палубные надстройки: передняя орудийная башня, мачта… Это «Рипалс».

Мы должны атаковать сначала его, так как «Ройал Оук» совсем рядом с нами и никуда не денется.

— Приготовить все торпедные аппараты!

Команда, повторяясь многократно, как эхо, проносится через лодку в торпедный отсек.

Слышно шипение сжатого воздуха, шум воды, поступающей в трубы торпедных аппаратов, металлические щелчки, с которыми взводятся боевые рукоятки. Затем доклад:

— Аппарат номер один готов!

— Аппарат, товсь!.. Аппарат, пли! — командует Эндрасс.

Сила отдачи сотрясает лодку: торпеда вышла.

Только бы она попала… она должна попасть… силуэт был в перекрестье…

Внизу Шпар ведет отсчет времени: «Пять секунд… десять секунд… пятнадцать секунд…»

Время тянется бесконечно. В лодке — полная тишина. Только голос Шпара, размеренно, как тяжелые капли: «… двадцать секунд…»

Взгляд застыл на цели. Но стальная крепость все так же возвышается в ночи, молча и неподвижно.

Внезапно в носовой части «Рипалса» поднимается столб воды и сразу после этого доносится грохот взрыва.

— Он нашел свою участь, — говорит Эндрасс.

У меня нет времени ответить ему.

— Аппараты номер…, товсь!

Я разворачиваю лодку на «Ройал Оук». Мы должны торопиться, иначе прежде, чем мы сможем выполнить следующий выстрел, обстоятельства могут оказаться против нас.

— Руль лево пять!

Лодка медленно поворачивает влево.

— Держать на середину корабля!.. Так держать!

Мы держим курс точно на середину «Ройал Оук». Все сильнее вырастает его громадина с высокими палубными надстройками.

Шмидт удерживает курс так, как будто бы он сам видит цель. Нить прицела все время точно пересекает середину корабля. Пора!

— Аппараты номер…, пли! — командует Эндрасс.

Снова сотрясение отдачи, и снова Шпар начинает свой монотонный отсчет: «Пять секунд… десять секунд…»

Затем происходит нечто невероятное. Такое, что не видел никто и никогда, а увидев, не забудет до конца своей жизни.