Максим Капитановский - Во всём виноваты «Битлз»

Даже я, потомственный интеллигент в первом поколении, по рассказам во дворе знал, что рыбу ножом не едят. В большом ходу у нас была также история о том, как один гардемарин упал в открытом море за борт, и на него набросилась акула. Молодой человек оказался не робкого десятка или там двадцатка, в общем, он вытащил кортик и хотел от неё отбиться самым ужасным образом, как вдруг акула говорит человеческим голосом: «Что вы, гардемарин, на рыбу и с ножом?!» И тот покорно дал себя сожрать.

Еще Вовка-кривоножка из второго подъезда спорил до посинения, что акула не рыба, а «молокопитающееся», и, будь он на месте этого дурака, уж он бы «дал дрозда».

Одним словом, у меня появилась великолепная возможность показать бомонду что почём. Только я собрался демонстративно и великосветски подъесть эту рыбу прямо ртом с тарелки, как обратил внимание, что едят-то они все при помощи специальных изогнутых ножичков, так что вся моя несостоявшаяся эскапада так бы, верно, и пошла псу под атавистический отросток.

Я быстро отыскал среди своего набора кривой ножик и присоединился к всеобщему молчаливому поеданию.

Слышались звуки «ммм» и редкие цоканья языком, призванные показать, как вкусно и полезно бывает иногда сожрать двадцать граммов копчёной рыбы.

Затянувшееся молчание нарушил «граф» Фролов. Собрав в кулак всю свою вежливость и светскость, набранную им по вокзалам и пивным, состроив улыбку, от которой хотелось бежать сломя голову, он, обращаясь к моей соседке справа, озвучил следующего рода эдикт:

— Милая девушка! Не буде те ли вы так любезны и добры, если вас, конечно, не затруднит, передать, пожалуйста, а я вам буду очень признателен, этот чудный яблочный майонез, а то, ща бля как ебану в рыло, ёб твою мать, блядь, пизда-рыбий глаз!

Это был ШОК. Аристократы сидели, окаменев и раскрыв рты. Судя по бессмысленному выражению на лицах и пустоте в глазах, особенно их поразило иезуитское сравнение упомянутого в грубой площадной форме женского детородного органа с в общем-то индифферентным и, казалось бы, не относящимся к делу рыбьим глазом.

Я приготовился к обороне: ведь если сейчас Сарая начнут метелить, то и его «бабе» достанется. Но нет — все глаза опустили.

Из сложившегося положения было два выхода: или мадам Артур встать и, протянув костлявый палец в направлении автобусной остановки, объявить опального пажа Кар-Сара вместе с его псевдодамой персонами non grata или сделать хорошее лицо при очень плохой игре, то есть сделать вид, будто ничего не произошло.

Выбран был второй вариант. Между тем девушка, не поднимая глаз на своего грозного визави, дрожащей рукой передала ему майонез. А он ещё раз улыбнулся и сердечно сказал:

— Огромное вам, милочка, спасибо!

Оттянув мизинец на правой руке, как какой-нибудь «прынц де Шатильон», Сарай подцепил специальной лопаточкой капельку приправы, виртуозно капнул ею на недоеденный ещё микроскопический кусочек рыбы и отправил всё это в пасть.

Напряжение было снято. Через пятнадцать минут вся шайка так ругалась матом, что поэт Барков наверняка перевернулся бы в гробу и сгорел со стыда. А писатель Сорокин бы бегал за всеми с диктофоном.

Рассказывались солёные анекдоты про Василия Ивановича, где самым приличным было слово «яйца»; поклонница раннего и позднего Тинторетто всё время порывалась танцевать на столе голой, а терпевшая до поры до времени мадам вдруг расстегнула глухой воротничок своего «откутюрного» платья и, грассируя, приятным мужским баритоном с лёгким цыганским акцентом пропела «Мэня милый полюбил и завёл в прэдбанник, там на лавке разложил и набил эбальник…». После чего, хрустнув ключицей, она поставила себе фужер на оттопыренный локоть и лихо выпила.

Единственным, кто вёл себя более или менее пристойно (кроме меня, конечно), был господин Юрий Фролов, друг. Он уединился с каким-то непьющим очкариком и увлечённо точил с ним некоторые лясы на тему о явных преимуществах автомобилей «Ламборгини» перед всякими там «Феррари» и «Мазератти», причём ел при этом толстый бутерброд, явно захваченный из дому.

Нежная княжна в блестящем комбинезоне с лопнувшей молнией попросила меня пройти с ней в дом на предмет починки этого замечательного достижения галантерейной инженерной мысли. Без сомнения, вечеринка покатила по неформальным рельсам.

На следующий день, часа в три, небольшая компания из остававшихся ночевать представителей высшего света (+ мы с Сараем) уютно устроилась в беседке и оттягивалась кто шампанским, кто пивом, а кто и водкой (Сарай). Ночь прошла шикарно (были и кекс, и секс, и унисекс). Настроение господствовало лирическое. С потенциальным продолжением.

Артур-деньрожденец ночевал, оказывается, на черезсоседней (рядом-то, выяснилось, Людмила Зыкина живёт) даче у Наташи Клейнот — бывшей костюмерши Аллы Борисовны, а ныне хозяйки модного бутика. Но спал Артур не с ней, а с самой настоящей певицей-звездой Светой. Её вчера не было на дне рождения (концерт в ночном клубе). Потом она подтянулась к трём и подарила Артику себя. На даче у Натальи. Я этого ничего не видел — молнию у Риммы застёгивал. А сейчас Наташа пришла со Светкой и ещё одной бесцветной плоской девицей в майке с самонадеянной надписью «Don't touch» — дамы переоделись поспортивнее и шампанское поднесли.

Светка автоматически села подле Артура, но поглядывала на него с сомнением: «неужели сегодня у меня был он?».

Потом ещё Артуров друг, бывший художник, а ныне кинопродюсер слегка в годах, подъехал. По кличке Отец Георгий, между прочим. Глаза у него якобы большие, как на иконе. На мой вкус, глаза как глаза (я могу и побольше выпучить), но все бабы — знаменитости из шоу-бизнеса — на него внимание обратили.

Тут выяснилось, что у хозяина вчерашнего и сегодняшнего торжества Артура есть кличка. Самая странная, какую я только слышал в своей жизни, — Степан.

Конечно, это была не кличка, а настоящее имя по паспорту. Но знаете, как трудно переопределиться, если почти 30 часов зовёшь такого Артура Артуром, домысливаешь ему всякие симпатичные недостатки и достоинства, вводишь мысленно в соответствующее ему артуровское общество, а потом выясняется, что и сам он — Стёпа, и мать его — Стёпина, и вещи стёпины, и фарфор и т. д. и т. п. Говорили, что у Стёпы и папа даже есть, который ездил в прошлом году за чем-то в Корею.

— Стёп, а правда, что у вас в Большом педрилы одни? — поинтересовался Сарай для завязки разговора. Похоже было — после вчерашней эскапады в этом доме ему уже позволено всё.

— Артур, ты прости, что я вчера у тебя отсутствовал, — поспешно попытался сгладить неловкость ещё не знакомый с Сараем Гоша, — на свадьбе гулял у милиционера!