Христофер Андерсен - Мадонна – неавторизированная биография

Внеклассная жизнь Мадонны была не менее насыщенной. Она состояла в добровольном обществе помощи детям, а летом работала спасательницей и инструктором по плаванью в фешенебельном плавательном клубе Эвон-Хиллз. В течение первых двух лет обучения она была заводилой болельщиков школьной команды «Хайлендеры» (любопытно, что школьная газата называлась «Под килтом»), вступила в французский клуб и пела в школьном хоре. Все ее братья играли на музыкальных инструментах, а некоторые принимали участие в школьных спектаклях. Мадонна организовала школьный драматический клуб «Феспидианцы» и играла во всех постановках от сказок «Золушка» и «Волшебник из страны Оз» до мюзиклов «Годспел» и моя прекрасная леди". «Роли простушек всегда были за мной, – рассказывает она. – Но как только при распределении ролей всплывала роль нахальной нехорошей девчонки, все единодушно переводили взгляд на меня». И для этого были основания. Дурная слава Мадонны обгоняла ее саму. «Если ты так агрессивна в средних классах, – сказала она однажды, – мальчишки принимают твое нахальство за половую распущенность, а потом, когда не получают того, на что надеялись, начинают тебя честить на все корки».

Мадонна не пыталась развеять такие о себе представления. Карен Крейвен, ее коллега по тамбурмажерской команде, вспоминает, как они делали живую пирамиду и Мадонна «подпрыгнула, а потом взлетела на самый верх». Толпа обалдела, когда юбка у нее задралась и оказалось, что под ней ничего нет. По крайней мере, так это выглядело: на самом деле на ней были колготки телесного цвета. «Она только и думала, как бы кого ошарашить, – говорит Крейвен. – но в этом и вся Мадонна». Еще одна подруга, Мэри Конли Билоут, добавляет: «Она отличалась прямотой и говорила, что думает, без всяких обиняков. Она не выбирала слов и не одергивала себя, как делаем все мы. Ничего не боялась». Не всякому прямота Мадонны была по вкусу, ее подруга Кэрол Белангер вспоминает, как однажды они с Мадонной отдыхали на местном озере. Несколько мотоциклистов стали бросать в них зажженные шутихи. «Мадонна расшумелась и велела им уматывать», – говорит Белангер. Вдруг спутница кого-то из шутников подскочила к ним и пару раз врезала мадонне по лицу, подбив ей глаз. После этого случая Белангер «буквально зажимала ей рот, чтоб она заткнулась».

Но Мадонной было не так-то легко управлять. В составе спаянной команды отверженных она ходила поворовывать к Митцельфилду и в «Д.С.Даймстор». При этом ее добыча была неизменно богаче, чем у других. Как только Мадонна получила водительские права, отец купил ей красный «Мустанг», за что она отплатила ему черной неблагодарностью, удрав с мессы и поехав с друзьями пить кофе. На обратном пути они прихватили церковную программку – доказать отцу, что она была на службе. Все чаще и чаще Мадонна спорила с отцом о религии, подвергая сомнению устои католицизма. Она начала спрашивать, почему должна ходить в церковь молиться и почему надо исповедоваться священнику, а не напрямую Богу. «Мне казалось бессмысленным, – говорила она. У отца на все был железный ответ: „Потому что я так сказал“. А меня это не устраивало. У меня появилась мысль о том, что все это сплошь глупость и лицемерие… Эти дурацкие правила придумал не Бог, а кто-то другой». Мадонна все реже посещала церковь. Иногда она брала с собой подругу Кэрол, причем они надевали пальто на голое тело. Всю службу они многозначительно переглядывались, с трудом подавляя смех. Все эти детали начали складываться в личность, с которой в конце концов стало однозначно ассоциироваться ее имя. «Было время, когда девченки считали меня совсем пропащей, а парни называли ненасытной, – вспоминает Мадонна. – С ребятами я обжималась, как и все остальные… Так, что не понимаю откуда такое про меня пошло. Мне тогда приходилось слышать слова вроде „шлюха“, какие я и сейчас слышу. Все повторяется по новой. Меня обзывали такими словами, когда я была еще девушкой. Я выпадала из общего ряда и поэтому занялась танцами. Я оторвалась от всего этого и спаслась».

Когда Мадонна поступила в Рочестерскую среднюю школу Кристофера Флина, ему было сорок два года, а ей – четырнадцать. Школа занимала второй этаж каменного здания, выстроенного в 1899 году под городской массонский храм и находившегося по адресу Мэйн-стрит, дом 404 (угол Мейн-стрит и 4-ой Ист-стрит). Школа располагалась через несколько домов от кинотеатра прямо на против универмага Митцельфилда, то есть в самом центре Рочестера. Но что касается Флина и Мадонны, то они, можно сказать, пребывали от всего этого за миллион миль. Когда Мадонна впервые появилась в школе ее самоуверенность была ниже некуда. И все же Флинн, бывший танцовщик с незадавшейся карьерой, заинтересовался этой женщиной-ребенком. «Она была очень юной, совсем еще подростком, – вспоминает он, – играющим роль ребенка; темные волосы – ничего особенного». В памяти Флина запечатлелась одна забавная деталь: она часто приходила на занятия «с куклой, маленькой девочкой в коротком платьице, ростом примерно два фута. Мадонна выглядела самым невинным ребенком на свете».

Подражала ли она женшине – ребенку в исполнении Кэррол Брейкер из нашумевшего фильма «Куколка» или пазаимствовала образ из «Лолиты» Владимира Набокова – трудно сказать, но вряд ли Мадонна, таскавшая с собой на занятия в балетный класс куклу в коротеньком платьице, имела другие намерения, кроме как привлечь к себе внимание. Если на уме у нее было соблазнить Флина, то она зря старалась: Кристофер Флинн был однозначно гомосексуален. Основной причиной такого поведения Мадонны был просто страх. До этого она занималась лишь эстрадным танцем, а тут вдруг очутилась среди молодых женщин, посвятивших себя танцу классическому. Мадонна подчинялась жестким требованиям Флинна («Мне приходилось работать в два раза напряженней, чем все остальным».), и вскоре ее отчаянная решимость произвела впечатление на учителя. Усердные занятия, помимо всего прочего, превращали ее округлые формы в более аскетичную фигуру танцовщицы.

Как-то после особо изнурительных упражнений Мадонна обернула голову полотенцем на манер тюрбана и уставилась в окно, переводя дух.

–Бог ты мой, – произнес неожиданно Флинн, напугав ее, – ты и вправду очень красива.

–Что?

–У тебя лицо античного типа, – продолжал он. – Как у древнегреческой статуи. И отошел. «Мне было четырнадцать лет, я чувствовала себя жутко некрасивой, непривлекательной, неинтересной и невзрачной, – вспоминает Мадонна об этом эпизоде. – А Кристофер сказал: „Боже, ты красива“. Никто никогда мне такого не говорил. Он сказал, что во мне есть изюминка, и научил ценить красоту – красоту не в обычном понимании слова, а красоту души». С этого момента, как говорит Мадонна, «вся моя жизнь изменилась. Не потому, что это было так уж важно изучать танец под руководством Кристофера, а потому, что он дал мне отправную точку и вытащил из того, что я считала своим унылым существованием».