Георгий Семенов - Наступает ударная

На фронте часто бывало так: только привыкнешь к своим командирам и начальникам, только сдружишься с товарищами — и, глядь, перемены.

Много перемен произошло в дивизии в период боев за Холм. 10 марта мы распрощались с полковником А. К. Макарьевым, который убыл в распоряжение командующего 3–й ударной армией. Дивизию принял Иван Семенович Юдинцев. Мы радовались тому, что нам назначили командира не со стороны, что не нужно будет осваиваться с методами и требованиями нового человека, ломать налаженный ритм. Штабную работу Иван Семенович тоже знал досконально.

Полковник Юдинцев, коренной волжанин, был высок ростом, крепок, вынослив. Он пользовался большим уважением бойцов и командиров. Бывая в полках и в развед–роте, Юдинцев любил потолковать с красноармейцами и с сержантами, понимал их нужды и настроения, внимательно выслушивал каждого, кто к нему обращался, независимо от звания и служебного положения…

В марте я пережил особенно горькую утрату. Погиб мой боевой товарищ — начальник химической службы дивизии майор Е. А. Костинский. Энергичный, жизнерадостный человек, он стал жертвой нелепой случайности. Взорвалась мина, которую он собирался наполнить самовоспламеняющейся жидкостью (такие мины использовались для поджога деревянных строений).

Немного позже был откомандирован в распоряжение отдела кадров фронта старший лейтенант Шульжицкий, а через несколько месяцев я узнал, что он погиб под Ржевом.

С большим сожалением расстался я и с Анатолием Поликарповичем Крыловым. Он был хорошим человеком, умным и деятельным командиром. В период напряженных боев он прекрасно руководил разведкой всей дивизии. Благодаря Крылову мы имели достоверные сведения о противнике, несколько раз пресекали его попытки прорваться в город.

Анатолию Поликарповичу присвоили звание майора, наградили орденом Красной Звезды. Служить бы ему да служить, но подвело здоровье. Обострилась болезнь желудка, и его отправили во фронтовой госпиталь.

Произошли изменения и в моей службе. Вскоре после того как полковник Юдинцев стал командовать дивизией, он предупредил, что решается вопрос о моем назначении начальником штаба дивизии. К тому времени мне присвоили звание майора.

Приказ о назначении поступил 20 апреля. Товарищи поздравили меня. Приятно было сознавать, что доверили важную работу. Но увеличивалась и ответственность. Достаточной теоретической подготовки для новой должности я не имел. До многого надо было доходить опытом, практикой, набивая синяки и шишки.

Пришлось столкнуться и с такими моментами, о существовании которых я раньше не подозревал. Если штаб целиком — это мыслящий центр соединения, оформляющий и претворяющий в жизнь решения командира (а иногда и подсказывающий эти решения), то начальник штаба является еще и своего рода амортизатором между отдельными руководящими товарищами, сглаживает их резкость, находит компромиссные решения.

Занятый текущими делами, я постоянно думал, как укомплектовать отделения штаба людьми грамотными, работоспособными, любящими свое дело. Подбор штабных офицеров — вопрос очень тонкий и сложный. Кроме определенных знаний и способностей они должны иметь и командирские качества. И не в меньшей, а, пожалуй, даже в большей степени, чем те офицеры, которые занимают строевые должности. Командир–единоначальник располагает большой властью, большими возможностями, чтобы добиться выполнения своего замысла. А штабной офицер, от которого зависит многое, такой власти не имеет. Его оруягие — это логйческое мышление, точность, оперативность, умение доказывать и убеждать.

По опыту я знаю: там, где командир соединения полностью доверяет начальнику штаба, где царят взаимное уважение и взаимная помощь, — там дела идут хорошо. Командир и начальник штаба, особенно в боевой обстановке, обязаны действовать слитно, составляя как бы одно лицо. Распоряжение начальника штаба должно иметь для командиров полков такое же значение, такую же силу, как приказ командира. Если этого нет, если начальник штаба и командир не прониклись взаимопониманием и уважением, — значит, одного из них надо менять. Силой, резким нажимом тут ничего не сделаешь. Назначая людей на новые должности, следует обязательно учитывать их личные особенности, их характеры…

Просматривая однажды документы, присланные из частей, я обратил внимание на боевые донесения и сводки, поступившие из 164–го стрелкового полка. Эти документы отличались четкостью изложения и глубиной анализа. Вызвал начальника штаба полка И. С. Винокурова:

— Кто у вас пишет донесения?

— Мой помощник по разведке старший лейтенант Семенов, — последовал ответ.

Я попросил подробней охарактеризовать моего однофамильца. Винокуров весьма положительно отозвался о нем.

В это время у нас была свободна должность помощника начальника оперативного отделения штаба дивизии. И вскоре в штабе появился второй Семенов. Один большой, а другой — маленький, как различали нас связисты при вызовах по телефону.

В своем выборе я не ошибся. Александр Ефимович Семенов оказался человеком серьезным и вдумчивым, очень добросовестно относившимся к работе. Когда уехал майор Ивановский, капитан Семенов принял должность начальника оперативного отделения. Здесь он был полностью на своем месте.

Примерно таким же путем пришел в оперативное отделение штаба бывший начальник химической службы 73–го полка старший лейтенант А. М. Сахно. Инженер по образованию, он быстро освоил свои новые обязанности и стал хорошим помощником капитану Семенову. Начальник химической службы армии пытался возвратить Сахно на прежнюю должность, но по нашей просьбе командующий армией разрешил оставить его в штабе.

Перед дивизией была поставлена задача — путем последовательного захвата оборонительных объектов противника выйти на восточный берег реки Ловать. Наши полки к этому времени понесли значительные потери, наступательные возможности их резко сократились. Во всей дивизии насчитывалось немногим больше 4000 человек.

Днем и ночью продолжались непрерывные уличные бои за отдельные дома, окопы, блиндажи и дзоты. Нередко вспыхивали рукопашные, в дело шли ручные гранаты, штыки и приклады. Наши штурмовые отряды в марте овладели девятью каменными домами, кладбищем и двумя кварталами в северо–восточной части города.

Штаб дивизии большое внимание уделял не только наступательным действиям, но и укреплению занимаемых рубежей. Работа на наших позициях велась обычно в ночное время.

25 марта части 33–й сменили 391–ю стрелковую дивизию, которая с февраля также участвовала в борьбе за Холм. Полоса наших действий значительно увеличилась, однако задача осталась прежняя — выход на восточный берег Ловати. Бои продолжались, хотя не приносили существенных результатов.