Евдокия Иванова - Продолжая летопись предков…

1940 год. Мне не было и 14 лет, когда отец благословил меня писать историю нашего рода. Ему шёл тогда 54-й год, он был 1886 года рождения. Это зрелый возраст, когда люди могут рассудить о прожитых годах. При жизни моих родителей были такие события. В 1917 году революция. Переход от царского режима Российской империи к режиму социалистического устройства государства. В 1935–1937 годах в Коми крае переход от единоличного хозяйства к коллективному хозяйству. Начала я писать, что было раньше, по рассказам своего отца. Как разгадать тайны природы, предсказания? Тогда же отец стал меня убеждать, почему так важно сохранить рукописи деда, продолжить письменную историю коми-зырян до наших дней и вести летопись семейной жизни. Он говорил, что пройдёт сто лет и коми народа не будет. Тогда я этого не понимала. Зачем? Кому нужно знать, какая жизнь была в Зырянском крае? Но почему-то хранила доставшиеся мне от деда рукописные листы 1850 года.

Писать правду о негативной истории общественной жизни всегда опасно, хоть при царском режиме, хоть при КПСС, хоть при капиталистическом режиме. Летописцы преследовались властями. Писать историю семейной жизни мне было вдвойне опасно по причине, что мой муж был российским карело-финном родом из деревни Вопша Гатчинского района Ленинградской области. Все российские финны были репрессированы, как «враги народа» и «неблагонадёжная нация». Выселенные из своих домов, они оказались в северных регионах на лесозаготовках.

Бумаги-рукописи требуют особого режима хранения. Если же держать их, где попало, они ветшают, портятся. Поэтому, чтобы спасти от порчи записи своего деда да и мои собственные, приходилось несколько раз их переписывать. Но главное, что они сохранялись, и об этом никто не знал.

Судьба правит человеком

1964–1968

В сентябре 1964 г. в газете «Ухта» было объявление о том, что УРС «Коминефти» принимает от населения ягоды и грибы. Кто сдаст 100 кг ягод или 100 кг грибов, тому продадут стиральную машину. Я взяла это объявление и пошла к начальнику УРСа, чтобы выяснять, есть ли гарантия, что если я поеду собирать клюкву, привезу через 4–5 дней, сдам в заготовительный пункт, то мне продадут стиральную машину. Ответил: «Сдадите 100 кг клюквы и получите стиральную машину».

В посёлке Мадмас Усть-Вымского района, это последняя станция на территории Коми АССР по железной дороге Воркута-Котлас, жила моя старшая сестра Анастасия Никодимовна. Я поехала в Мадмас собирать клюкву. Рано утром зять Андрей Григорьевич на мотоцикле с коляской отвозит нас с сестрой за 5 км по лесовозной дороге до клюквенного болота. За день вдвоём мы собирали по шесть вёдер 10-литровых. Мешки оставляли в лесу. Сами после трёх часов дня пешком шли домой. На следующий день рано утром Андрей Григорьевич вёз нас до болота, где забирал мешки с клюквой и возвращался с ними домой. За три дня мы с сестрой собрали 18 ведер клюквы. Нам на радость дни были солнечные. В Ухту багажом я привезла 16 вёдер. Сдала в заготпункт УРСа «Коминефть» 100 кг ягод, взяла квитанцию и пошла к начальнику УРСа. Он мне ответил, что план заготовки грибов и ягод выполнен. Так я осталась без стиральной машины. Мне было до слёз обидно.

Тогда я обратилась в Министерство торговли Коми АССР. Писала об объявлении в газете «Ухта», о том, что сдала в заготпункт УРСа «Коминефти» 100 кг клюквы, но обещанной стиральной машины в продаже не оказалось. Писала, что я инвалид второй группы, ребёнок учится в первом классе, матери 76 лет, муж. Стирки много. Просила Министерство торговли помочь приобрести стиральную машину. К своему письму приложила квитанцию и газетную вырезку. К нам домой пришёл представительный мужчина с моим письмом. Представился госторгинспектором торгового отдела исполкома народных депутатов. Это был Веретенников Алексей Иванович. Проверив документы, что я инвалид второй группы, мать получает пенсию за погибшего в Великую Отечественную войну сына, он сказал, что если бы с этими документами я пришла в торговый отдел исполкома, мне бы продали стиральную машину. «И не нужно было бы вам сдавать клюкву в заготпункт».

На следующий день к нам домой привезли стиральную машину. Клюква, стиральная машина были случайным поводом, определившим мою дальнейшую судьбу. Я стала заниматься восстановление справедливости и законных прав. Это было в сентябре 1964 года. Мне тогда было 38 лет.

Перед новым 1965 годом в дом к нам пришёл знакомый уже госторгинспектор Веретенников Алексей Иванович и убедил меня стать общественным контролёром по торговле. Сказал, что он организует активных общественных деятелей. В Ухте планируется открыть двухгодичный народный университет правовых знаний специально для работы в органах Комитета народного контроля. Университет будет готовить юридически грамотных по трудовому законодательству и торговле общественных контролёров. Занятия, по 4 часа и только по воскресеньям, будут проводить сотрудники народного суда, прокуратуры, адвокатуры и специалисты советской торговли. Решила, то буду учиться. Веретенников А.И. обратился по месту работы мужа — в Ухтинский ремонтно-механический завод с просьбой, чтобы профсоюзный комитет назначил меня общественным контролёром по торговле. Удостоверение общественного контролёра было необходимо для поступления в народный университет правовых знаний. В 1966–1968 гг. я занималась в этом университете. С 1965 до 1990 года — 25 лет я работала общественным контролёром бесплатно. Защищала интересы простых граждан. В 1990 году комитеты народного контроля ликвидированы.

В 1991 г. в г. Ухте образовался региональный комитет по правам человека. Не сразу я согласилась работать в этом комитете. Но когда я пошла на первое собрание, послушала выступающих, то уже не смогла отказаться участвовать в правозащитной деятельности. Надеялась, что мой 25-летний общественный труд будет полезен тем, кто пострадал от произвола власти, поможет им восстановить конституционные права.

Чтобы заниматься правозащитной деятельностью, нужны не только юридические знания. Я изучила международные документы ООН по правам человека, правам коренных народов. Изучила Конституцию РФ от 12 декабря 1993 года, разработанную с учётом рекомендаций Совета Европы. Изучила календарь сотрудничества и взаимодействия между Россией и Советом Европы. В 1991–2006 гг., 16 лет, я занималась правозащитной деятельностью бесплатно. Ни одного рубля я не получала ни от кого. А решить правовые вопросы помогла многим ухтинцам.

Я не верю международным правозащитным организациям, ни Совету Европы в Страсбурге (Франция), ни Совету ООН в Женеве (Швейцария), что они защищают права человека — права коренных народов.