София Шуазель-Гуфье - Исторические мемуары об Императоре Александре и его дворе

Женившись так рано, и от природы очень страстный, он не мог довольствоваться одной дружбой; сердце его было слишком нежно, слишком доступно опасным впечатлениям любви. Быть может, также гордость более постоянного сердца, оскорбленного в самых нежных своих привязанностях, не позволила Елизавете воспользоваться для привлечения охладевшего супруга всеми средствами, которые мог подсказать ей холодный разум. В то время, как она подавляла свои жалобы и притворялась спокойной, безмятежной, — сколько раз ее заставали в слезах перед портретом Александра, столь любезного, но неверного!.. О! чтобы умалить его вину, отвратим наши взоры от горестей кроткой Елизаветы! Александру, как человеку, свойственны были человеческие слабости! Безукоризненное совершенство несовместимо с человеческой природой. Если Александр в своем частном поведении не вполне достиг его, посмеет ли другой смертный мечтать о его достижении? Но, по крайней мере, никто не обвинит его в попытке соблазнить невинных. Он всегда умел уважать, почитать достоинства и добродетель и всегда избегал огласки. Никогда не расточал он в безумных страстях государственные деньги и никогда не поддавался опасным влияниям. Наконец, он отказался от своих заблуждений в возрасте, когда страсти еще сохраняют свою пагубную власть, — в возрасте, когда Людовик XIV содержал г-жу Монтеспан и красивую Фонтанж, и когда великий король Генрих IV, несмотря на свою слабость, бегал, переодетый в ливрею, за каретой очаровательной княгини Конде.

Император не только оплатил все расходы короля и королевы Пруссии во время их пребывания в Петербурге, но и окружил их самой деликатной заботливостью и предусмотрительностью. В честь их в Зимнем дворце состоялись роскошные празднества, между прочим фейерверк, стоивший громадных денег, и бал, в котором приняли участие более двадцати тысяч лиц в характерных костюмах. Прусская королева появилась на нем в великолепном русском костюме, оцененном в сто тысяч рублей: она нашла его перед балом в своей уборной. Вот как Александр умел сострадать невзгодам августейших лиц и уважать их!

Честолюбие, которым питался гений Наполеона, побудило его предложить императору Александру второе свидание, которое на этот раз состоялось в Эрфурте. И здесь-то, как рассказывают, политика этого человека, ненасытно стремившегося к славе и победам, развернула перед взорами мудрого и умеренного государя гигантский проект разделения мира посредством возобновления Западной и Восточной империй. Если проект этот не имел последствий, надо это приписать исключительно умеренности Александра. Какая громадная сила получилась бы от соединения военного гения Наполеона с силами и мощью России! В то время еще не рассеялось увлечение Александра по отношению к Наполеону, то очарование, которое поддерживалось всепокоряющей славой, перед которой все сдавалось и которая сама должна была впоследствии сдаться тому, кто дает власть государям. Рассказывают, что на том же эрфуртском свидании Александр, присутствуя вместе с Наполеоном на представлении «Эдипа», вдруг встал при произнесении стиха: «Дружба великого человека — благодеяние богов» и, обняв Наполеона, применил к нему эти слова. Я не ручаюсь за достоверность этого факта, вернее анекдота; но я слышала от императора Александра, что во время пребывания его в Эрфурте ему приходилось постоянно присутствовать на представлении трагедий; и такой печальный выбор пьес он приписывал мрачному, трагическому характеру Наполеона.

Вскоре после эрфуртского свидания Наполеон, расторгнув свой брак с Жозефиной и желая, посредством блестящего прочного союза, утвердить и продолжить свою династию на престоле, поручил просить у русского императора руки его сестры, Великой княжны Екатерины. Александр, по-видимому, был расположен исполнить желание Наполеона. Но императрица Мария и сама юная княжна, женщина с сильным характером, всегда относившаяся отрицательно к континентальной системе, которую Александр принял против собственного желания, — выказали в этом случае такую твердость, такое сопротивление, что император должен был уступить; и Наполеон, быть может, впервые после своего возвышения получил отказ. Впервые счастье изменяло ему! Его блестящий брак с эрцгерцогиней Марией Луизой изгладил сами следы мимолетного унижения и, внушив ему веру в неизменность фортуны, вновь преисполнил сердце его гордыней. Между тем Провидение уже наметило предел ее. Злой рок долженствовал поразить свою знаменитую жертву в пустынях России, при свете пылающей Москвы, среди северных морозов и снегов; здесь-то он должен был обрушить на голову Наполеона те невзгоды, которые честолюбие его навлекло на весь мир, и подвергнуть медленной, жестокой смерти на скале, среди морей, того, кто жаловался, что задыхается в старой Европе.

После трех лет мира император Александр решился, если не объявить войну французам, то по крайней мере отказаться от континентальной системы. Тем не менее нельзя было надеяться, что Наполеон уступит в этом важном вопросе своей политики. Равным образом, Александру было невозможно закрывать далее глаза на печальное положение, в которое повергло империю полное прекращение торговли. Притом, можно ли было ожидать предела этой системы, более пагубной для предпринявших ее, чем для тех, против кого она была направлена? При своих колониях и кораблях не располагала ли Англия всеми морями? Для постоянного отпора Франции политика Англии не была ли выше политики Наполеона, который умел действовать лишь при посредстве бомб, пушек и миллионов людей? Наконец, как последний ресурс, не имела ли она на своей стороне Испанию и Веллингтона?

ГЛАВА IV

События в России, предшествовавшие войне 1812 года. Пребывание Александра в Литве. Анекдоты

В 1812 г. совершились самые достопамятные в истории события. Император Александр, который со времени своего восшествия на престол лишь один раз почтил Вильну своим присутствием, вдруг объявил, что он избирает этот город своей главной квартирой. Войска стягивались с границ России в различные пункты Литвы. Император только что закончил завоевание Финляндии, и его дружеские отношения с маршалом Бернадотом, в то время шведским наследным принцем, вполне обеспечивали его против всякой опасной диверсии со стороны севера. Победитель в Молдавии, генерал Кутузов, заканчивал славную кампанию заключением с турками выгодного мира.

Как ни хорошо охранялись тайны русского кабинета, легко было угадать, что Франция являлась предметом всех этих движений, что вскоре должна была разразиться война. Но в какой местности? Этого никто не мог предвидеть, ибо ни одна весть из заграницы не проникала в страну, даже в главную квартиру. Со свойственной ему осторожностью император почувствовал, что пребывание его в Литве, его личная обаятельность, приветливость, его милости, — привлекут к нему всех литовцев и оградят их от соблазнов, которыми Наполеон хотел повлиять на их патриотизм. Прибытие Александра в Вильну совершилось в начале марта 1812 г. К этому-то времени относятся главным образом мои воспоминания об этом прекрасном государе. Я заранее прошу моих читателей не упрекать меня в тщеславии, если, говоря об императоре Александре, я должна буду упоминать и о самой себе: скромная полевая лилия подчас растет рядом с величественным кедром!