Борис Ванталов - Отрывки из Ничего

У каждого она своя.

Надо идти на звук, если ты поэт.

Чистый звук молчания.

Ноль – это крик тишины.

ИСТОРИЯ ПРОКЛАДОК

И что такое сингулярная точка, как не взорвавшийся ноль. У Вселенной взрывная беременность.

Акт эякуляции – бледная копия того взрыва.

Разлетающиеся сперматозоиды галактик.

У женщин – луна-красна.

Гендерная астрономия.

Земля оплодотворилась, бедная.

Менструальные циклы человечества.

История прокладок.

16.10.2010

«СО СКОРОСТЬЮ ТОГО СВЕТА»

Априорная уверенность в самих себе. Чувство собственного достоинства. Гордое – «я думаю».

Как все это смешно, если хоть чуть-чуть вылезти из ослиной шкуры парадигмы «человек» в неизвестность.

Держись, геолог, крепись, геолог.

Это маршрут в одну сторону. Пути назад нет.

«Мозг повернулся в нетуда».

Ты один на тропе-молнии. Она мгновенна.

Надо двигаться «со скоростью того света» (Арсен Мирзаев).

НАМИ ПИШЕТ МОЛЧАНИЕ

Мое кукареканье в этом окомфортившемся мире – идиотизм. Но оно, как театр Но. Истоки не во мне. Меня взял процесс. Это его работа. Я вещает.

Причем мозг как бы говорит вслух. Рука пишет под диктовку.

Так Кудряков говорил в последние годы, с удивлением глядя на правую руку: «Она сама пишет».

Нами пишет молчание.

БЕДНЫЙ ЙОРИК

Сюжет – это ты, отстраненно созерцающий я. Он творится по мере письма.

Сам по тебе.

Я стало бумагой. Хорошо, если ручной выделки. Хуже, если туалетной. Тогда тобой подотрется социум.

Надо стать непригодным.

Художник – не нужник.

Старые сюжеты умерли. Они – музей. Наскальные рисунки. Трупы прошлого. Их еще долго будут хоронить. Могильщикам заплатят за ритуал.

Бедный Йорик!

ФАБУЛА

Мы живем в Мирмозге, как Иван Иванович с Иваном Никифоровичем жили в Миргороде. Лужа – это наша испаряющаяся протоплазма. Тело запустило мозг, вторую сигнальную систему, мозгу предстоит запустить третью. Новый сюжет выйдет из этой шинели-шанели №3. Все прочее – фабула.

19.10.2010

НЕСУЩИЕСЯ

Мои рисунки-спирали идут от чего-то общего для всего (и живого, и неживого). Я не хотело бы проповедовать «свою» спираль, как Стерлигов чашу. Но нарисовав тысячи этих извивов, я шкурой почувствовало ее фундаментальность. Все изивается-закручивается, и галактики, и змеи, и Крученых, и мозг, и циклоны.

А вода, покидающая ванную, вращающаяся перед отверстием слива, не так ли закручивается сознание умирающего перед выходом в бездну. Проносится (прокруживается) жизнь.

Большой вальс сущего.

Несущиеся.

ОНО

Вообще рисование, как и письмо, никогда не было для меня чем-то конкретным. Да, выходило в результате что-то конкретное. Но, чтобы его получить, я бросалось в абстрактное: пятно, линию, точку, спираль.

Так из пляски аминокислот получается жизнь.

Искусство, религия и наука занимаются одним и тем же феноменом, только каждое направление раздувает свою точку зрения до параметров Вселенной.

Эго-истина превращает истину в истерику.

Истина – ОНО, в котором и я, и ты, и мы, и все-все-все.

ОНО – неисповедимо.

Это – палиндром Бога.

ОНО.

СЕРДЦУ БОЛЬНО

Варю суп из лисичек. Вспоминаю Лену. Она его готовила по рецепту мамы.

Однажды гуляли у Никольского собора. Она оставила мне Хокку, который тут же изобразил из себя соляной столб и побежала к Троеручице. У меня была фляжка коньяка. Я к ней прикладывался. Лена глотнула один раз.

В кепке она походила на Гавроша. В ней плескалось море отваги. И это мальчишество-кибальчишество непостижимым образом сочеталось с женственностью. Потаенной, ненавязчивой. Она как бы игнорировала ее. Это было потрясающе, так же как и ее дар. Она вся была чудом, живым доказательством Бога.

Зачем Всевышний так безжалостно стер его? Вопрос некорректный. Я понимает. Я молчит.

Но почему так по-детски, неприлично для моего возраста больно?

Сердцу больно…

20.10.2010

КВА-КВА-КВАЗИ

Бытовая химия: химические языки мозга. Ода к радости – серотонин. Любовный, эфирный напиток – феромоны. И из этого клубка всякой всячины лепится колобок эго. А если в зубчатой передаче генов сломается один зубчик, то это повлияет на индивидуальность необратимо. Цвет кожи нас волнует, а к цвету кишок мы индифферентны. У эго, как у ленты Мебиуса, одно измерение – я. Ты – это уже выход в двухмерное пространство. Ты – это уже квадрат квази-мира.

Ква-ква-квази.

ПРЫГ-СКОК

Я придется научится стыдиться самого себя. Это неизбежно.

Грядет эпоха остранения.

Будут психические ранения.

Больно будет и уму, и сердцу.

Но без этой метаморфозы – гибель.

Предстоит пережить эволюционный скачок.

Прыг-скок, нейроны!

Прыг-скок, хромасомы!

Прыг-скок, гормоны!

СКРИПКА НИЧЕГО

– Кто ты такой, чтобы вещать об этом?!

–Я уже никто. Это ОНО через меня вещает. Буря мглою мозги кроет. Вихри (тоже спираль?) в полушариях крутя.

–Что значит сказанное?

–Возможна ли в моем случае ответственность за переданные слова? Телевизор – слеп, глух, и нем. Он транслирует ни. Он транслирует че. Он транслирует го.

– При помощи вибраций?

– Скрипка Ничего.

ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ ЧЕРЕЗ

– Кто это говорит?

–Никто ни с кем.

–Где это происходит?

–Везде-нигде в голове.

–Это блеф!

– А что не блеф? По крайней мере, это формулируется во «мне» сейчас, само по себе. Оно говорится. Здесь нет ни насилия, ни желания. Это прямое действие через и все.

25.10.2010

Вверх ногами

Великая иллюзия – не только кино. Это – все. На что потратили двадцатый век? На иллюзию. Миллионы жертв социального иллюзиона. Эти страшные кадры хроники, когда бульдозер сбрасывает трупы в ров. Их множество. Они валятся друг на друга, эти несчастные «я» Второй Мировой.

Я-ма.

Человек извел себя на иллюзию.

Утешение – в абстрактном, а не в конкретном. Надо выйти из сущности в переливающиеся формулы.

Однажды с приятелем Витей, который заперт теперь в своей квартире, похоже, навсегда, мы стояли на набережной Мойки, неподалеку от коммуналки на Исаакиевской и выпивали.

Вода бликовала. Казалось, светящиеся человечки, воины света, идут и идут по ней без конца.

Лучистое человечество.

Гляди, Витька, сказал я, видишь эти сияющие фигурки, они идут к нам. Зачем?

Витька абстрагировался и увидел.