Александр Андреев - Иван III

Когда подготовка к войне была закончена, за поводом дело не стало. Летом 1471 года война разразилась. У великого князя было немало сторонников в Новгороде и его земле, явных и тайных, последовательных и колеблющихся. Их борьба против правящей группы, в особенности выступления народных масс, определили ход и исход событий в 1471 году.

В отличие от предшествующих столкновений с великим князем, в 1471 году зарвавшиеся вожаки новгородской правящей олигархии хотели войны и не спешили закончить ее после первой неудачи. Но удары извне и изнутри следовали один за другим с такой быстротой и были так сильны, что война 1471 года оказалась все же молниеносной. Война началась в июне, в «Иванов день» (24 июня) московские войска уже заняли Русу, в первой половине июля (7-14 июля) произошли решающие бои (у Коростыни и на Шелони), тогда же (10 июля) выступили псковичи, 24 июля были казнены главные руководители «литовской партии», взятые в плен на Шелони, в конце июля (27 июля) новгородские войска были разгромлены на Двине, и тогда же новгородские послы начали переговоры о мире. Таким образом, война продолжалась всего 6–7 недель. Понадобились только несколько ударов (Шелонь, Двина) для того, чтобы стало ясно, что новгородский колосс держится на глиняных ногах.

Московский великий князь выступил перед всей Восточной Европой во всем своем величии и грозной силе. Поверженная в прах лежала перед Иваном III в июле 1471 года вся Новгородская земля.

Политические итоги разгрома Новгорода были подведены в Коростынском соглашении в августе 1471 года. Новгородские послы во вступительной части грамоты, повторив вступление к Яжелбицкой грамоте о том, чтобы не принимать в Новгород «лиходеев великого князя». Кроме того, они принимали на себя следующие обязательства:

1. «За короля и за великого князя литовского от вас от великих князей нам, вашей отчине Великому Новгороду, мужем волным, не отдатися никоторую хитростию, а быти нам от вас, великих князей, неотступным ни к кому».

2. Не принимать из Литвы князей ни на пригороды, ни в Новгород.

3. Владыке новгородскому ставиться в Москве, у митрополита, «который у вас, великих князей, митрополит ни будет».

Основной политический смысл новгородской грамоты 1471 года и заключается в обязательстве новгородцев полностью и окончательно порвать с Литвой и быть «неотступно» верными своей «господе», великим князем московским.

Политический строй Новгорода оставался неизменным. Однако объективное значение событий 1471 года было большим, чем думали современники-летописцы. Жизнь быстро сломала рамки отношений, намеченных Коростынским договором» (13). Новгород был полностью подчинен Москве, вынужденной решать церковную проблему, только через семь лет.

«В 1458 году активнейший враг Литовского государства, король польский и великий князь литовский Казимир, добился от константинопольского патриарха (в 1453 году почти вся Византия была завоевана турками) назначения особого независимого от Москвы митрополита для находившейся под его властью Западной Руси (Украины и Белоруссии). А спустя еще некоторое время, в 1470 году, ставленнику Казимира, западно-русскому митрополиту Григорию удалось получить от патриарха сан «митрополита всея Руси» – и западной и восточной.

Враги Москвы использовали греческий церковный авторитет, как орудие в борьбе против объединения русских земель. Митрополит Московский и всея Руси Иона заявил, что «Царствующий град Константинополь попал в руки турок из-за того, что он «своего благочестия отступи». В 1470 году, после назначения Григория «митрополитом всея Руси», Иван III объявил, что греческое православие уже себя «изрушило» и что отныне позиция константинопольского патриарха для него безразлична: «не требую его, ни его благословления, ни его неблагословления, имеем его от себя, самого того патриарха, чюжа и отречена». После Ионы все московские митрополиты всея Руси стали избираться без благословления константинопольского патриарха собором русских епископов при участии великого князя» (46).

Тогда же, по договору 1471 года Великая Пермь, бывшая новгородским владением, перешла к великому князю. «Но пермичи, кажется, предпочитали почему-то Новгород Москве, и таким образом последней приходилось брать этот край с оружием в руках. В 1472 году за пермичами оказалось «неисправление» – они обидели чем-то некоторых москвичей, и великий князь ухватился за этот случай: зимой названного года он послал на Пермь воеводу Федора Пестрого, который, пришедши к устью Черной реки на Фоминой неделе, отправился далее на плотах до селения Афаловского, а отсюда на конях – к городу Искору, отпустивши другого воеводу, Гавриила Нелидова, на низ: на Урос, Чердынь и Почку, на тамошнего князя Михаила. Не доходя до Искора, Пестрой встретился с пермичами на реке Колве, разбил их и взял в плен воеводу их Качаима; затем взяты были Искор и другие города с их воеводами. На устье Почки, впадающей в Колву, Пестрой срубил городок и засел в нем с пленными. Так же успешно шли дела у Нелидова. Из срубленного городка Пестрой и Нелидов привели всю Пермскую землю под власть великого князя» (100).

Летом 1472 года хан Большой Орды Ахмат «изгоном» сжег город московский город Алексин на Оке и ушел в свои улусы, так как прорваться к Москве ему не дали [Прим. 18]. Причиной нападения могло быть отсутствие или уменьшение московской дани – «царева выхода».

«После 1434 года во главе Орды, по русским источникам, стоял Седи Ахмат (Сеид Ахмед). С 1460 года Сеид Ахмед больше не упоминается; место его занимает Ахмат (Ахмед), сын Кичи-Мухаммеда. Темир-Кутлук, внук Урус-хана, был ханом в Орде в последние годы XIV века. Его сыновьями были: Пулад (Булат) и Тимур (Темир). Сыном последнего был Кичи-Мухаммед, а внуком – Ахмед-хан. Ахмед-хану удалось прекратить многовластие и временно объединить Большую Орду.

Наиболее крупное нападение на Москву было произведено в 1451 году царевичем Мазовшей из Большой Орды (2 июля 1451 года он неудачно штурмовал Московский кремль и ушел домой с полоном. – А.А.). Начиная с 1449 года в течение последующего десятилетия татары Большой Орды производили почти ежегодные нападения на район среднего течения Оки (Коломна. – А.А.) и делали попытки прорваться на другой берег реки, к Москве. Устойчивость этого направления позволяет думать, что целью нападений был не простой захват добычи и пленных, а более серьезные политические стремления. В лице Ахмед-хана (Ахмата) на развалинах Золотой Орды в последний раз возрождалась власть, претендовавшая на господство над всеми наследственными улуса Джучи и на восстановление прежней зависимости Руси.

Нам неизвестно, как Василий Темный платил «царев выход» после окончательного занятия им Москвы в 1447 году. Во всяком случае, факт систематического сбора дани с земель великого княжества для отсылки в Орду не подлежит сомнению; вопрос о платеже «выхода» включался во все договорные грамоты великого князя с удельными князьями того времени. Труднее установить, в какую Орду вносился этот «выход» – в Казанское ханство или Большую Орду (а возможно, в оба ханства. – А.А.)» (8).