Гэри Ван Хаас - Юность Пикассо в Париже

Поезд из Барселоны прибыл на пятый путь, на вагоне было написано: «Барселона – Париж: Испанский экспресс». Когда поезд, останавливаясь, заскрежетал, растерянные и оглушенные впечатлениями Пабло и Карлос с благоговением высунулись в окно.

Они спустились по металлическим ступеням, поставили на пол свои коричневые кожаные сумки и стали разглядывать громадное здание вокзала.

– У них тут все такое большое… – пробормотал Пабло.

– Да ты же еще ничего не видел…

Бойкий маленький носильщик в красной шапке проходил мимо, толкая перед собой дребезжащую деревянную тележку. Он посмотрел на сумки молодых испанцев, что-то сказал по-французски, но гости только растерянно переглянулись. Равнодушный носильщик задрал нос и пошел своей дорогой вдоль перрона.

– Мне кажется, он хотел нам помочь, – сказал Карлос.

– Да уж точно, за денежки. Так, и что же нам теперь делать? – спросил Пабло, вскидывая сумку на плечо. К счастью, в этот момент Карлос заметил, что в их сторону идут несколько человек и машут им руками.

– Стой-ка! Похоже, мы спасены, – сказал Карлос. – Вроде как я вижу кое-кого.

Подошедшие люди имели, что называется, средиземноморскую внешность и были элегантно одеты, в особенности видный мужчина, который казался в этой компании главным. То был дон Луис Коста, господин лет шестидесяти с небольшим, привлекательный, энергичный, с длинными тонкими усами, в черном плаще и мягкой серой шляпе с черным пером. В правой руке он вертел трость с серебряным набалдашником. Дона Луиса сопровождали двое мужчин и две красивые женщины, одетые по последней парижской моде. Дон Луис уже многие годы занимался недвижимостью, играл на фондовой бирже и имел очень приличный доход.

– Дон Луис, неужели это и правда вы, после стольких лет? – воскликнул Карлос.

Тот оглядел Карлоса, улыбнулся, притянул его к себе, обнял и расцеловал.

– Да, это я. Господи, Карлос, мы должны взять вас под крылышко!

Дон Луис и Карлос разомкнули объятья.

– Откуда вы узнали, что я приехал?

– Твой отец написал мне и просил сделать тебе сюрприз. Ему хотелось, чтобы ты здесь был под присмотром.

Карлос обернулся к Пабло.

– Это мой дядя, дон Луис, которого я не видел несколько лет.

Пабло крепко пожал руку новому знакомому.

– Ну, пошли, – сказал дон Луис. – Надо наверстать упущенное. Устроим вас, а потом найдем вам славных парижанок, а? – и он жизнерадостно рассмеялся.

Затем он подозвал носильщика, и вся компания, оживленно беседуя, проследовала по заполненному людьми перрону.

Глава 9

Парижская жизнь

Дон Луис объяснял юношам, когда они сели в карету и поехали к нему на квартиру, что Париж уже больше двух тысяч лет был настоящей Меккой для путешественников – еще со времен, когда в этих краях обитало древнее галльское племя паризиев, которое и дало название городу, – а затем в эпоху владычества могучей армии Юлия Цезаря, при котором Париж расцвел и получил название Лютеция.

Дон Луис рассказывал, что Париж был построен на Ile de la Cite [13], на перекрестке водного пути и сухопутной дороги. Река давала островной крепости естественную защиту и разделяла Галлию на две половины, а в этом месте как раз была переправа. Но Пабло уже об этом знал.

Карлос явно скучал: проходящие мимо дамы интересовали его явно больше, чем история, но дон Луис все-таки продолжал рассказывать о прошлом Парижа. Он объяснил, что во время Железного века в эти места пришли кельты, и паризии, похоже, должны были заселить остров в середине III века до нашей эры. Позднее, в 53 году до нашей эры, Цезарь устроил там общегалльскую ассамблею. Римляне основали новый город на холмах на левом берегу, но германские вторжения в конце III века нашей эры разрушили этот город.

После падения Римской империи короли Франции продолжали селиться на этом острове, где река Сена предоставляла и транспортный путь, и естественное оборонительное укрепление. Когда вместе с развитием торговли стало расти и население, город оказался переполненным. Антисанитария усугубляла риск эпидемий, в том числе чумы.

Так что в конце концов короли переехали в другое место, на правый берег, где и возвели Лувр. Начиная с V века и до XVII столетия Лувр был политическим центром Франции, но остров Сите, где начиналась история Парижа, по-прежнему доминировал в духовной жизни французского королевства: именно эта идея воплощена в соборе Парижской Богоматери.

Город продолжал расти и начал распространяться по обоим берегам Сены. Правый берег стал центром торговли; левый берег, где располагались университет и высшие школы, стал интеллектуальным центром. Пространство вокруг Сорбонны было названо Латинским кварталом, поскольку в Средневековье в университете преподавали и говорили преимущественно на латыни.

В конце первого десятилетия XIX века, при Наполеоне III, Париж стал полностью перестраиваться. Барон Осман задумал осуществить смелый план по преображению столицы: он заменил обветшалые лачуги шести– и семиэтажными зданиями из белого камня, а широкие, обсаженные деревьями бульвары, прекрасные парки и улицы преобразили вид города. Париж стал новым, роскошным центром культуры и искусств.

Шикарный квартал, где жил дон Луис, находился на Елисейских Полях. Здесь, по соседству с только что отстроенной Эйфелевой башней, обитали представители высшего общества. Это популярное место прогулок производило сильное впечатление. Елисейские Поля протянулись от площади Согласия до великолепной Триумфальной арки. Западную сторону Елисейских Полей обрамляли уютные кафе и овощные рынки всех мастей. Тут же были и маленькие магазины, предлагающие самые разные товары. Площадь Согласия граничила с просторными садами, украшенными фонтанами и скульптурами. В южной части садов помещались Большой и Малый дворцы, а в северной – Елисейский дворец, резиденция президента.

В квартире дона Луиса на Елисейских Полях, в роскошно обставленной комнате, где гудело пламя камина, происходила бурная богемная вечеринка. Газовые лампы были притушены, что создавало уютную, расслабляющую атмосферу. Гости сидели и стояли повсюду случайными группами. Комнату наполняли пряные ароматы ладана и опиума. Дон Луис, стоя у камина, вел дружескую беседу с молодой парой, и какая-то только им понятная шутка вызвала оживленный смех внимательных собеседников хозяина. Музыкант бренчал на гитаре испанскую балладу, в то время как тщедушный седовласый поэт принялся декламировать печальные стихи. Вокруг выступающих собрался кружок благожелательных слушателей.