Джеффри Робертс - Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны»

Третье – сталинизация и терроризирование советского общества. В 1930-е гг. по нему прокатились несколько волн террора. Были арестованы миллионы граждан, несколько сот тысяч были казнены за политические преступления. После того как в декабре 1934 г. в Ленинграде был убит Сергей Киров, возглавлявший ленинградское отделение партии, тысячи партийцев были арестованы по подозрению в заговоре, якобы ставившим целью убийство советских руководителей. В середине 1930-х гг. прошло несколько открытых показательных судов над бывшими руководителями Компартии, которых обвинили в шпионаже, саботаже и заговорах против Сталина. Одной из самых известных жертв стал Бухарин, казненный в 1938 г., а Троцкого заочно признали виновным в организации многочисленных антисоветских планов. Большой террор, как его потом назовут, достиг апогея в 1937–1938 гг., когда началась истеричная охота на внутренних врагов, приведшая к массовым арестам партийных и государственных работников. Кроме того, прошла основательная чистка среди военных, в результате которой были арестованы и казнены многие генералы и адмиралы Красной Армии и советского флота.

Причинам Большого террора до сих пор даются противоречивые толкования. Одни историки считают, что он начался в первую очередь из-за идеологии и политической паранойи Сталина, его искреннего убеждения в том, что советскую систему осаждают внутренние и внешние враги. Другие ученые подчеркивают, что для вождя террор стал средством укрепления личной диктатуры. Молотов не раз повторил, что враги, которых надо было уничтожить, существовали в действительности, и большинство пострадавших от репрессий были так или иначе виновны.

Ответственность Молотова в санкционировании и претворении в жизнь террора уступает одному лишь Сталину. Более того, в 1937–1938 гг., когда рекой потекли списки об арестах и казнях членов Политбюро, таких приказов Молотов подписал 373 штуки, т. е. больше, чем Сталин, который поставил свое имя на 362. В этих списках были фамилии 44 тыс. человек, 39 тыс. из которых расстреляли, 5 тыс. отправили в лагеря, а примерно 100 отделалась коротким тюремным заключением или высылкой.

Каковы бы ни были причины Большого террора, последствия его очевидны: к концу 1930-х гг. Сталин стал бесспорным и непобедимым вождем. Возможно, советская система и не была насколько тоталитарной, как утверждают некоторые комментаторы, но все же в ней практиковался достаточно жесткий политический контроль над жизнью граждан, и потому ее можно с полным правом назвать современной диктатурой12.

Молотова мало знали за пределами партийных кругов, когда он, в возрасте сорока лет, стал советским премьером. К конце 1930-х гг. концепция сталино-молотовского руководства прочно вошла в советский политический дискурс, и параллельно с культом личности Сталина разворачивался менее масштабный культ личности Молотова. Первое издание Большой советской энциклопедии в томе, вышедшем в 1938 г., посвятило биографии Молотова несколько страниц и охарактеризовало его так: «Верный ученик Ленина и соратник вождя народов Сталина»13.

В довоенное время Молотов достиг зенита славы в 1940 г., когда отмечал свой 50-летний юбилей. В его честь была переименована Пермь – город на западной стороне Урала, в Центральной России, кроме того, названа одна из небольших гор в Таджикистане. Открылось множество музеев, посвященных Молотову, а также галерей, школ, училищ, заводов и больниц. В марте 1940 г. женский журнал «Работница» выпустил в честь пятидесятилетия председателя Совнаркома спецномер, на первой полосе которого напечатали плакат с его портретом и слова «Песни о Молотове»:

Про тебя,

Товарищ Молотов,

Эту песню мы поем.

Верный друг

Вождя великого,

Это ты десятки лет

Вместе с ним

Ковал и выковал

Наше счастье на земле14.

Молотов всегда считал себя скорее государственным деятелем, нежели дипломатом, частично по той причине, что как следует не владел ни одним иностранным языком. Но мог читать на английском, французском и немецком. Сэр Уильям Сидс, служивший послом Великобритании в Москве в 1939 г., жаловался на Молотова так: «Это мое проклятье – я вынужден иметь дело с человеком, совершенно не представляющим, что такое международные отношения, для которого само понятие о переговорах – помимо навязывания воли своего партийного вождя – абсолютно чуждо»15. На самом деле Сидс злился на Молотова из-за его дипломатических успехов, а не из-за невежества. Воспитанный на большевистском интернационализме, Вячеслав Михайлович всегда внимательно следил за событиями за рубежом, особенно после того, как стал премьером. В 1920–1930-е гг. он произнес множество самых разных речей по поводу международных отношений, в том числе со страстной критикой в адрес нацистской Германии. В Политбюро ему приходилось заниматься внешней политикой еще при Ленине. Самое главное, он пользовался доверием Сталина, а значит, на посту наркома иностранных дел его слова и действия имели большой вес.

Не считая жены, наиболее тесные личные и политические отношения Молотов поддерживал со Сталиным. Простым, но показательным свидетельством их относительной дружбы служат статьи в ежедневнике вождя: судя по ним, в период с 1928 по 1953 г. Молотов побывал более чем на 2000 встреч в личном кабинете Сталина16. Никто из приближенных генсека даже не приближался к такой цифре. После смерти Сталина Молотов был одним из главных ораторов, выступавших на Красной площади по время похорон. На кинозаписи видно, что во время речи он искренне взволнован: «Мы, его старые и близкие друзья, и миллионы-миллионы советских людей, как и трудящиеся во всех странах, во всем мире, прощающемся сегодня с товарищем Сталиным, которого мы все так любили и который всегда будет жить в наших сердцах… Бессмертное имя Сталина всегда будет жить в наших сердцах, в сердцах советского народа и всего прогрессивного человечества»17.

Под влияние Сталина подпадали все, кто вступал с ним в тесное общение. И Молотов не был исключением. Несомненно, что Сталин был «старшим товарищем» и Молотов был предан диктатору абсолютно – но эта верность была рождена верой, а не страхом. Молотов не утратил независимости суждений. «Я не тот человек, который Сталину в рот заглядывал, я спорил с ним, говорил ему правду! – рассказывал он Чуеву. – Поэтому, я считаю, меня Сталин и ценил, что я имел как-то мнение, имел понимание в вопросах. Ну, он не всегда со мной соглашался, но я должен сказать, что немало и соглашался. Иначе бы 30 лет мы бы не работали вместе».

Заместитель Верховного главнокомандующего маршал Георгий Жуков имел возможность близко наблюдать за общением Молотова и Сталина и вспоминал так: «Молотов не только был сам человеком волевым и упрямым, которого трудно было сдвинуть с места, если уж он занял какую-нибудь позицию. По моим наблюдениям, вдобавок к этому он в то время обладал серьезным влиянием на Сталина, в особенности в вопросах внешней политики»19. Несмотря на то что Сталин всегда умел настоять на своем и Молотов сдавал позиции, когда становилось очевидно, что диктатор решение принял, в области внешней политики можно найти массу примеров политических разногласий вождя и наркома.