Юрий Нагибин - Возвращение Акиры Куросавы

По желанию Куросавы я посмотрел «Семь самураев». И этот длинный, местами скучноватый фильм снова, как и прежде, потряс меня. И смотрел я этот фильм со всей свежестью первовидения.

Мне вспомнилась «Великолепная семерка», на которой в свое время тяжело помешались не только подростки, но и взрослые, утомленные люди. Мальчишки без устали швыряли ножи и подражали крадущейся поступи Юла Бриннера, взрослые упражнялись в шутливом обыгрывании цифр.

Успех этого фильма во всем мире был куда больше, нежели у породивших его «Семи самураев». Я имею в виду чисто зрительский успех, отношение людей искусства к двум «семеркам» было совсем иным. Наш талантливейший молодой режиссер Андрей Тарковский, начиная новую картину, непременно смотрит «Семь самураев», чтобы «зарядиться», настроиться на высокий лад.

После «Великолепной семерки» звезда Юла Бриннера, игравшего главную роль, поднялась в зенит. В чем секрет его успеха? Юл Бриннер, с круглой, как сыр, бритой головой, отнюдь не красавец, не геркулес, не образец ловкости или силы, не актер нутра, не мастер перевоплощения, и весьма сомнительно — есть ли у него хоть какой-то талант, кроме одного — таланта успеха. Он везде и всегда одинаков: в стэтсоне или в чалме, в котелке или белой, схваченной обручем бедуинской повязке, пеший или оконь, в своем цвете или перекрашенный, современный или из прошлого — внутренне он не меняется ни на йоту. Такими неизменными не были даже корифеи немого кино, носившие постоянную маску: ни «вечно улыбающийся» Дуглас Фербенкс, ни «роковая» Пола Негри, ни предприимчивый Гарри Пиль, ни романтический Ричард Бартелмес. У них все-таки бывали отступления от стандарта раз выбранного образа, да и образ этот отличался если не глубиной, то неким порожденным временем и социальными условиями смыслом. У Юла Бриннера ничего подобного и в помине нет. А что есть? Привычный набор заурядного киногероя нашего времени: неправдоподобное хладнокровие, медленный взгляд, преувеличенное умение владеть оружием, неуязвимость…

Чем же потрафляет Юл Бриннер современному человечеству? Может быть, тем, что он действительно никакой, а вот смотрите, как преуспел! Может, в его неодухотворенности, обыденности — надежда для миллионов, наполняющих прокуренные кинозалы?..

А какой глубокий образ создал тот пожилой актер, который играл роль предводителя самураев у Куросавы! Тоже с голой, как яйцо, головой — может, это и натолкнуло режиссера «Великолепной семерки» на Бриннера?

Содержание двух картин идентично: крестьяне, подвергавшиеся систематическому грабежу вооруженной банды, нанимают для охраны — в одном случае «безработных» самураев, в другом — авантюристов, умеющих обращаться с оружием. Кстати, не мешает объяснить, что такое «самураи». Это далеко не всегда закованная в железо дьявольская сила, воплощение агрессии. Самураи — кастовое понятие, попросту говоря, профессиональные военные. У нас существует странный фетиш слов. Так, например, неплохо утоляющий жажду, бодрящий, хотя и приторный, напиток типа ситро кока-кола долгое время считался чем-то вроде опиума, каким американские империалисты одурманивают народы. «Самурай» же звучало синонимом воинственной одержимости. Но когда самурай не нападает, а защищает свой дом, он все равно самурай. Когда он побирается по рынкам в надежде получить тарелку супа или горстку риса, ибо его прогнал не нуждающийся больше в вооруженной силе феодал, он все равно самурай. Человек, носящий оружие, ратник, воин — это самурай. Все остальные свойства самураизма, что справедливо означает воинственность, могут быть, могут и не быть у носящего оружие. Человек становится военным вовсе не из желания проливать кровь, захватывать чужое имущество и землю.

Безработные самураи Куросавы отнюдь не кровопийцы, убийство гадко и противно этим прошедшим сквозь многие битвы людям. Но им надо жить, и съедать свою миску риса, и чистить оружие, чтобы не заржавело, и прикрывать наготу, к тому же у них вызывает сочувствие горестная судьба деревни, замученной бандитами, и они идут на службу к крестьянам. А затем начинается бой, долгий, страшный, беспощадный, где каждый осуществляет себя до конца. В живых остаются трое: предводитель, его помощник и юноша новичок. Все то же самое, хотя и в социальном тумане, происходит в «Великолепной семерке».

Идентичны в картинах и образы героев, и способ предварительных характеристик, и, наконец, заключительная фраза предводителя, когда спасенные крестьяне возвращаются к своему труду, своим песням, своей привычности и разом забывают о чуждых им духом избавителях. «Мы всегда в проигрыше», — говорит Юл Бриннер. В японском фильме эта фраза звучит чуть иначе: «Мы всегда побежденные». Тут есть своя тонкость: в битве самураи победили, но, бездомные и неприкаянные, они ничего не получают от своей победы. Им достается лишь печальная память о погибших соратниках, да и та ненадолго. Супермены «Великолепной семерки» могут говорить лишь о проигрыше, как в картах, но не о поражении. Нищие самураи Куросавы куда проще, правдивее, ближе к черствой сути жизни. Они и вообще-то знают лишь поражения, ибо плодами их победы неизменно пользуются другие, обычно феодалы, как исключение — крестьяне, но все равно наниматели. Военные люди, по существу, так же бесправны, как и не понимающие их крестьяне.

Действие «Семи самураев» происходит в пору, когда Европу потрясла Варфоломеевская ночь, то есть во второй половине шестнадцатого века. И фильм бережно воспроизводит всю обстановку того времени, всю систему социальных связей, общественных отношений. И когда бритоголовый предводитель — видите, я тоже не запомнил фамилии замечательного актера, предшественника счастливца Бриннера, — решает помочь крестьянам, он делает это с большей сознательностью, нежели его соратники. У тех на первом плане нужда и профессия, у этого — глубокая дума о людях, растящих рис. Есть у него ученик, мальчик, тоже чуждый какой-либо корысти, но в нем бурлит юношеский романтизм и жажда огня. Рядом с этим горячим, наивным, влюбленным и доверчивым юношей до чего же туп и беден воинственно-нетерпячий подросток из «Великолепной семерки»!

В фильме Куросавы нет ничего случайного, все подчинено сильной и знающей свою цель художественной воле. И не случайно оставил он в живых предводителя самураев, его помощника и мальчика. Уцелел самый опытный, испытанный и мудрый воин и самый неопытный, зеленый — смерть нередко щадит таких вот растерянных новичков, уцелел и «самый средний». И это верно по правде жизни. Ведь и неярким, заурядным личностям выпадает порой счастливый номер. Конечно, зрителю куда больше хочется, чтобы смерть пощадила крестьянского парня, силком затесавшегося в отряд самураев (этот чисто японский народный характер блестяще воплощен Мифуне), или старого худого самурая, «великого воина». Но вышел сухим из воды добродушный, улыбающийся средний человек, и это сделало достоверным судьбы двух других оставшихся в живых. Удельный вес этого среднего человека строго рассчитан, такие персонажи скучны на экране. А в «Великолепной семерке» на эту роль взяли знаменитого Макуина, и среднего человека стало неоправданно много. Макуину нечего играть, ему не дано материала, он только надоедно торчит в кадре. И в конце концов прискучивает так, что аж злоба берет, почему он выжил, а более привлекательные люди погибли.