Поппи Брайт - Кортни Лав : подлинная история

Работала она в этом журнале или нет, она так или иначе сумела связаться с Джулианом Коупом из «Teardrop Explodes». В её глазах Коуп быстро стал её дверью в кричаще безвкусное волшебство рока, которого она жаждала.

«Teardrop Explodes» был преуспевающим мрачно-поповым ансамблем. Глубокий вокал Джулиана дрожал от тревоги. Он был тощим, длинноволосым и золотоглазым. Кортни была восхищена. Она добилась внимания певца через тур-менеджера. Джулиан, казалось, сразу же был ею очарован. «Ты знаешь Лидию Ланч? — спросил он её.

«Нет, а что?».

«Потому что ты — её грёбаный двойник».

«Я — нет».

Джулиан пригласил её принять с ним кислоту. Кортни отказалась. Он спросил, почему. Она сказала: «Потому что я буду ревновать, потому что ты — знаменитая рок-звезда, а я — нет».

Джулиан смеялся и смеялся. Потом, невероятно, он презентовал ей ключи от своего дома в Ливерпуле. «Я хочу, чтобы ты жила со мной», — сказал он ей.

«Ты шутишь», — сказала Кортни. Но она спрятала ключи в свою сумку прежде, чем он мог передумать.

Вскоре после этого Кортни уехала из Дублина в Лондон. Там она сняла квартиру, занималась на своей гитаре, писала много текстов, накупила много одежды и послала Робин Барбер деньги на билет на самолёт, сказав управляющим своего трастового фонда, что эти деньги — на «обучение». Робин вскоре приехала, и обе провели несколько восхитительных недель в Лондоне до того, как пощекотать нервы, нагрянув в Ливерпуль и посмотрев, настоящим ли было предложение Джулиана пожить у него.

На английской музыкальной сцене приблизительно в 1982 году доминировали поздний панк, ранняя готика и расцветающее движение Новой Романтики. С акцентом на синтезаторах, причудливым макияжем и вычурным стилем среди группы Новой Романтики были «Soft Cell», «Duran Duran», «Human League» и «Culture Club», а также «Teardrop Explodes» со своими приятелями, «Echo and the Bunnymen» (Джулиан Коуп играл с лидером «Echo» Йэном МакКаллоком в ливерпульской панк-группе «Crucial Three», потом выгнал МакКаллока из ранней версии «Teardrop Explodes».)

Они ходили по магазинам одежды, когда у них были деньги. В остальных случаях они прокладывали себе путь в клубы, воровала в магазинах косметику и сигареты, и бродили по улицам Лондона в своих наушниках от плейера, воображая, что они снимаются на видео. Робин впоследствии говорила о Кортни в Лондоне: «Она крала твою хрень, она ожидала, что ты украдёшь её хрень. У неё не было никакого понятия о деньгах. Мы потратили все деньги в первый месяц и купили платье, камеру и бутылку «Гранд Марнье», а потом мы голодали». Во время одного из периодов голодания они, наконец, продали мешочек Хэнка с ЛСД за десять фунтов, чтобы купить еду, потом поехали автостопом в Ливерпуль.

Когда они нашли дом Джулиана, самого Джулиана там не было, а его соседи по дому, естественно, с подозрением относились к этим шумным американским красавицам, которые появились со множеством чемоданов и ключом от их дома. «Джулиан сказал, что мы можем остаться здесь», — утверждала Кортни.

«Жаль, что Джулиан мне не сказал», — сказал Пит де Фрейтас, ударник «Echo and the Bunnymen». Но, после долгих поисков Джулиана по телефону и подтверждения истории Кортни, ложь позволила девушкам остаться. Они были ужасно молоды, и им явно некуда больше было пойти, и Джулиан сказал ему, что Кортни «чертовски гениальна».

Жизнь в Ливерпуле была туманом из пинт пива, кислоты и сульфатных таблеток, нарядов и выходов, их наблюдений и наблюдений за ними. «Teardrop Explodes» были на пике своей славы, и члены группы говорили что-то вроде: «Вы, девушки, не знаете, в каком вы находитесь положении. Каждая девушка в городе хотела бы быть здесь».

Хотя их всегда принимали за туристок, они врали и говорили, что мать Робин родом из Ливерпуля. Их загадочным образом ненавидел Пит Бёрнс, впоследствии из «Dead or Alive», который работал в самом модном музыкальном магазине в городе и имел привычку стоять в его дверях в узорчатой телогрейке, отделанной мехом, оскорбляя людей. Он окрестил Кортни и Робин «Эти Отвратительные Американки», а они называли его по-разному: «сэр Задира», «Трусишка», и «Гадкий Щипатель За Задницу».

Однажды девушки пришли на свадебное торжество к подруге, принеся в качестве подарков комнатные растения. Там был Пит, и он начал громко утверждать, что «Этих Отвратительных Американок» на это приём никто не приглашал. Кортни так разозлилась, что бросила свой цветок, который стоил ей много денег, и ударила его кулаком.

В своих записных книжках она составляла длинные, детальные списки — её навязчивая пожизненная привычка. В списке того, что она любила в Ливерпуле, были сериал «Звёздный Путь», А. А. Милн, орегонские пляжи, цветущие вишни, Хэллоуин, Бодлер и «Танец Леденцовых Фей». В списке того, что она ненавидит, были Пит Бёрнс, Джим Моррисон, куаалюд со светлым пивом, Десмонд Моррис, Джоном Донн, Гардифф, кровяная колбаса и метод написания текстов Уильяма С. Берроуза.

Кортни по-прежнему слушала панк, гот и прочую злободневную английскую музыку, но она также постепенно стала уважать американских певцов-авторов песен, таких, как Том Уэйтс, Боб Дилан, Лу Рид и Пэтти Смит, а также канадца Леонарда Коэна. Она любила шум и позицию панка, но она также обожала привлекательность симпатичной поп-песни. Её любимым роллингом был Кит, но её любимым битлом был Пол.

Они с Робин попытались возродить «Sugar Babylon». Кортни наняла басистку, Крисси, и ударника, Пола Эдварда. Робин вспоминает: «Дэйв Бэйлф [клавишник «Teardrop Explodes»], одолжил нам шестнадцатитрековик и, конечно, мы понятия не имели, что с ним делать, поэтому он стоял там, и мы нервничали по поводу того, чтобы что-нибудь на него не пролить. Мы не знали, что делали. Мы никогда не доигрывали до конца».

Даже если бы им это удалось, их усилия потерялись бы в захватывающем водовороте жизни с «Teardrop Explodes». Группа была на пике популярности. Когда Джулиан входил в какой-нибудь клуб, его окружала толпа, и Кортни любила находиться в центре всего этого. Но слава Джулиана только заставляла Кортни ещё больше желать свою собственную. Когда её ежемесячной платы из трастового фонда не хватило, чтобы покрыть расходы, Кортни написала Линде, утверждая, что она планирует поступить в институт в Ливерпуле, и ей нужны ещё деньги. Письмо заканчивалось так: «Группа, в которой я играю, скоро заключит контракт на запись, поэтому, возможно, я буду настолько богата, что тебе не придётся даже беспокоиться — с любовью, Кортни».

Джулиан Коуп имел огромное личное влияние на Кортни. Он был одним из первых людей, которые заставили её почувствовать себя сообразительной, и он убеждал её утверждать своё скрытое самолюбие. «Джулиан велел нам проживать свою жизнь, будто за тобой следит кинокамера, — говорила Робин Брэдбери. — Я помню, что она начала вести себя очень самоуверенно, ходить с поднятой головой, быстро. Она очень уважала Джулиана».