Альфонс Доде - Заметки о жизни

Но солдат плачет, и, если вам скажут, что плачет он от радости, не верьте этому — нет отчаяния глубже, чем у него.

Образ политического деятеля, бывшего водевилиста и репортера, ставшего государственным мужем. Он пытается придать себе весу, ходит крошечными шажками, заложив руки за спину, носит серый цилиндр, читает «Журналь де Деба», рассуждает как доктринер, качает головой, выпячивает губы, вздыхает… и набивает карманы камнями из боязни, что ветер подхватит его и унесет.

Жил-был старый, хитрый кот, считавший, что ему известны все виды мышеловок и все способы насаживать кусочки свиного сала для ловли маленьких зверьков. Но фабрикант мышеловок был хитрее кота и доставлял ему много неприятностей. Этого фабриканта звали «Жизнь».

Об одной женщине: я считаю ее визиты по огорчениям, которые она мне причиняет.

Смех Вольтера, позабытый им в Берлине, отяжелевший там огрубевший, оживает у Генриха Гейне, в музыке Оффенбаха.

Пытаюсь анализировать ощущение холода на сердце, дрожь страха или печали, которая охватывает меня порой зимним утром, когда я сажусь за письменный стол; мутный, желтый свет, огонь гудит в камине, неба не видно.

От этой своеобразной тревоги мне хочется сжаться, спрятаться. Вероятно, она находит на меня оттого, что зимой я привык ставить свои пьесы, печататься, подвергаться критике. А, может быть, в такое утро попросту вспоминаешь, что настало время просмотреть газеты, массу газет, грязнящих тебя, настало время работать, сражаться.

Наши вспышки гнева: все смутно, как во время битвы, адъютанты, обязанные передавать приказы, не делают этого случайно или из трусости; таковы и все наши страстные порывы. Это нам после кажется, что мы действовали в силу того или иного побуждения.

Б. рядом с молодой женщиной, оба заняты собой, только собой и тем впечатлением, которое они производят друг на друга. Они ограждены от всякой неожиданности, и этот странный флирт может долго длиться.

Описать где-нибудь гибель английского судна, разрезанного пополам, потопленного собственным контр-адмиралом вместе с тысячью пятьюстами матросами. Бессмысленное самоубийство, припадок буйства. Поразительный случай, возможный только при непоколебимой дисциплине; рамка — экзотический пейзаж Бенгальского залива.

Как читать романы Гонкуров? Этот вопрос мне задал вполне серьезно один наивный, простой человек.

В постскриптуме к одному из своих писем Бонапарт сравнивает «южную кровь», текущую в его жилах, с бурными водами Роны. Взять вместо эпитафии для моего Наполеона — императора-южанина.

Когда я приезжаю в Шанрозе, где мой Сент-Бев отдыхает, пока я живу в Париже, мне так и чудится, что меня встречает пожилой господин в шелковом колпаке, лысый, ученый, чья содержательная, интересная беседа действует столь благотворно после вздорных сплетен, которые приходится выслушивать всю зиму. И, внимая ему, я невольно сравниваю обе эпохи и нахожу, что во времена Сент-Бева люди, вероятно, не были серьезнее, чем теперь, зато они не так старались казаться серьезными.

Ренан — перипатетик[25] жизни.

Парижские мосты похожи на людей: они тоже переносят сплетни из одного общества в другое.

Разве прекрасные любовные истории, целомудренные, хорошо написанные, не ценнее книги о философии любви? Ах, наша педантичная молодежь! Никак она не может избавиться от подражания!

В своем «Сродстве душ» Гете находятся под влиянием злых французских романов XVIII века.

Я уже несколько раз чувствовал весь ужас неразберихи, окружающей имя Наполеона.

Рассказать когда-нибудь об умиления, которое охватило меня при виде бело-розовой вершины Юнгфрау, вставшей за поворотом дороги, о чувстве тонком, сладострастном, отнюдь не навеянном литературой. Понимаю, почему дали название девственницы, юной девушки, этой снежной вершине, которой коснулся солнечный луч… спящей девушки, прелестной во сне, — розы и лилии.

Связь между молодежью и нашим поколением нарушена; непонимание, доходящее до ненависти.

Действовать, действовать! Лучше пилить дрова, чем мечтать, по крайней мере, кровь не застоится в жилах.

Как странен роман Байрона и Гвиччоли![26] Она воспламенялась при мысли, что глаза всего мира прикованы к ней, к ним обоим, он же все больше уставал и все больше раздражался! Я думаю обо всех знакомых мне последователях Байрона: они все на один лад, все похожи друг на друга. Почему?

Счастье! Когда звезда Наполеона стала закатываться — именно к Наполеону следует обращаться при мысли о любой необыкновенной удаче, взлете, сказочной судьбе, — итак, когда звезда Наполеона стала закатываться, первыми погибли его лучшие военачальники: рок поразил сначала Ланна,[27] затем Дюрока…[28] Треск, предшествующий землетрясению, беды — предвестники катастрофы.

Мне кажется, что такова всякая счастливая судьба; она не создается за один день и не может рухнуть внезапно, сразу. Я думаю об этом, видя, как умирают вокруг меня друзья, мои лучшие защитники, самые мужественные. Удар в сердце — похоронный колокол звонит и по мне! Вот почему, быть может, так огорчают меня эти смерти.

Мало говорили о том, что именно у Тэна, у его теорий заимствованы принципы двух великих литературных школ: натурализма и психологического романа. Бальзак и Стендаль.

Тщеславие носят при себе, громоздкое, как мешок с деньгами; гордость, наоборот, носят в себе, — она невидима.

Необходимо бороться против злой воли людей — она подобна обломкам кораблекрушения, зыбким, предательским, которые незаметно пробивают дно вашей лодки.

Запомнить следующее изречение: «Постараемся исправить при помощи литературы зло, причиненное литературой».

Примечания

1

Грохотом громким копыт кругом потрясается поле… (лат.), Вергилий «Энеида», песнь 8, стих 596.

2

Он ничего не сделал (лат.).

3

то есть сыновьями Екатерины Медичи и Генриха II — Франциском II, Карлом IX и Генрихом III…династия Бурбонов тоже. — Последние Бурбоны, правившие после реставрации, — Людовик XVIII и Карл X были братьями Людовика XVI.

4

Несуществующего (лат.).

5

31 октября 1870 года части Национальной гвардии, возмущенные сдачей Бурже и капитуляцией Меца, восстали. Стрелки под командованием Флуранса (1838–1871) арестовали «правительство национальной обороны». Было провозглашено новое правительство, в которое вошел Бланки. Однако «правительство национальной обороны» удержалось и начало преследование участников восстания.