Александр Никонов - Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.

Здесь я просто вынужден сделать небольшое отступление, чтобы путем цитирования первоисточников дать некоторое представление читателю о том, что же в понимании Дугина и его друга Полякова представляет собой теория струн, которая в сегодняшней физике считается перспективным шагом на пути создания Единой теории поля. Итак, теория струн в изложении двух великих сказочников – Полякова и Дугина.

«Сохранение R-симметрии на квантовом уровне тесно связано с существованием Духов (т.н. Духов Фаддеева-Попова). Духи – это поля (волны, вибрации, частицы), вероятность наблюдения которых отрицательна… В связи с этим мне вспоминается определение Любви Аввой Дорофеем: „Бог есть центр круга. А люди – радиусы…“ Мы познакомились с Наблюдателем, которого с линейкой сажают на Мировой Лист… С какой попало линейкой, да на Мировой Лист наблюдателя, конечно же, никто не пустит. Десятимерный мир светел, строг и никакой отсебятины не терпит. За любую отсебятину с Мировым Листом у подонка навсегда отобрали бы линейку и хорошо высекли бы, как протестанта. Мировой Лист – это не лютеранская кирка и не баптистский бордель! Протестантов здесь секут годами неземными».

«Пракрити – великая мать, КОРОВА вечности… Это слепая гигантская баба, могущественная, но дико тупая. Она несет на плечах паралитика вечности – безногого-безрукого Пурушу, обладающего умом и глазами. Струны в символизме Традиции традиционно соотносятся с женским половым органом, это его классический субститут. Такова же символическая аналогия Тантр: посвященный в инициатических объятиях реализует модуляцию струн таким образом, чтобы гравитоны рассосались, а фотоны накопились, пока в голове кое-что не лопнет…

Теория бозонных струн дико интересна… Тахионная нестабильность открывает путь к разработке оружия нового типа (которое можно было бы опробовать в Чечне). Получаем специальный евразийский тахион, запускаем его из тахионного ускорителя и ваххабитский пространственно-временной континуум разлетается к зеленым чертям. Потом то же самое с атлантизмом, предварительно осуществив репатриацию наших научных специалистов с Запада в целях их спасения и оказания им гуманитарной помощи. Что касается опасности уничтожить все остальное (Вселенную), то это напрасные страхи – «кто умер, тот никогда не жил», все действительно ценное неуничтожимо, вред можно принести только мирам скорлуп…

Дискретность рассудка ложно проецируется на недискретное волновое, струнное вещество. Это гадкий атлантистско-позитивистский подлог. В принципе, духовный антихрист и есть этот перенос рассудочности на онтологию, отчего сама онтология не просто мизинтерпретируется, но увядает, души сохнут, капиталисты жиреют, солнца гаснут, уроды рождаются и тянутся к очереди в бойни Макдоналдса».

– Александр Гельевич, у вас, конечно, очень интересная философия, но вы же понимаете, что ваша теория, как бы это сказать… экзотична?

– Я понимаю, что я отстаиваю позиции лагеря, который очень давно проиграл. Но вопрос: а когда Христа распяли, был ли он в выигрыше? Представьте, что вас распинают за то, что вам не очевидно, – за веру. Чисто конкретно пробивают ладони гвоздями, чисто конкретно жгут, выкалывают глаза… А вы противопоставляете этому чисто конкретному насилию над собой только факт своей души.

– Мне ближе позиция Галилея. Он отрекся и тем самым сохранил и свою жизнь, и свое знание – «а все-таки она вертится». Человек не был слепым фанатиком.

– Слава Богу, что православные мученики поступили не так, как Галилей. На их крови основана вера в распятого Бога. Это сейчас пришло время Антихриста, который искушает: зачем вам это? Модерн – это искушение. Ему трудно сопротивляться.

– А зачем ему сопротивляться?

– Знаете, сытый голодного не разумеет.

– Мы оба – сытые. У нас с вами есть автомобили, сотовые телефоны, стиральные машины… И то мы друг друга не разумеем! А что вы хотите доказать тем, у кого ничего этого нет? Знаете, чтобы перестать быть рабом вещей, нужно сначала стать их хозяином!

– Вот это, да… Свежая мысль, но у меня есть сомнение, так ли вы ее понимаете…

– Объясню, как понимаю, хотя максимы, как и анекдоты, не требуют объяснений. Заимев вещь для бытового комфорта, человек довольно быстро привыкает к ней и перестает испытывать повышенные положительные эмоции. Но до того как вещь приобрести, он мечтает о ней – вот тогда она действительно является для него настоящей ценностью, мечтой – именно ДО приобретения. А потом он ею просто пользуется. Это простая психология. Так не лучше ли убивать вещизм, просто предоставляя человеку возможность вещи приобретать?

– Лучше все-таки убивать… я имею в виду «вещизм»… Прежде чем Европа пришла к такой ценностной системе – гедонистической, прагматичной и индивидуалистической теории чистого наслаждения, там вырезали сопротивление со стороны консервативных групп. Были войны, революции, расстрелы, гильотины, была Вандея. Весь процесс истории с точки зрения консерватора – это процесс деградации.

– Не завидую я вам. Ваш взгляд на мир печален. Мой – оптимистичен. С моей (либеральной) точки зрения, история – это процесс перманентного прогресса. В том числе в области гуманизма и человеческих отношений. Новые технологии порождают новый гуманизм. Зачем вы против нас боретесь? Нам тут хорошо. А ваш мир ужасен, скучен, догматичен…

– В этом как раз этика и состоит – в борьбе. Мир направлен на десакрализацию. Можно сказать этому «да», можно сказать «нет». Можно сказать «это здорово», а можно сказать «это чудовищно! это трагично!»

– Не понимаю, что трагичного в удобстве и комфорте?

– Вы считаете, что ничего. А я считаю, что появление людей и цивилизаций, которые возводят принцип удобства в статус ценности, является чудовищным оскорблением человеческого достоинства! Потому что плоть борется с духом. Дьявол с Богом. Как только тело мы возводим на место души, человека – на место Бога, происходит подмена ценностей: высшая ценность встает на место низшей. А потом о высшей ценности вообще забывают.

– А почему вы решили, что человек по сравнению с богом – низшая ценность? По мне, так наоборот.

– Потому что это истина Веры, истина Традиции, истина того внутреннего опыта души, который является для меня единственным критерием реальности.

– А для меня ваш опыт, хотя он наверняка очень прикольный, вовсе не является критерием реальности. Тем более единственным. Доказать вы мне ничего не можете, поскольку душа приборами не ловится, как же нам прийти к согласию?