Владимир Мономах - Русская правда. Устав. Поучение

Из этих двух предположений склониться к первому побуждает нас именно известное уже нам неудовлетворительное для прочтения состояние первого листа “Поучения”, на котором на лицевой его стороне было 4½ стертых или загрязненных строки, которые не мог воспроизвести нам Лаврентий. В самом деле, если мы предположим, что ветхая книга “Летописец”, которую переписывал Лаврентий, была лишена переплета, то первый ее лист от держанья рукою мог легко пострадать, так как на лицевую его сторону (ближе к верху) постоянно должен был нажимать большой палец левой руки читателя, наводившего справку или читавшего летописный текст, т. е. переворачивавшего листы книги своею правою рукою.

Наше предположение о том, что “Поучение” и другие сочинения Мономаха находились при данном летописном тексте в его начале, едва ли представляет собою предположение произвольное. Надо припомнить, что в начале Лаврентьевского текста читается “Повесть временных лет”, в своей основе представляющая редакцию Сильвестра, предпринятую по поручению Мономаха. Эту сильвестровскую редакцию “Повести временных лет” вместе с сочинениями Владимира Мономаха естественно встретить в летописной традиции Переяславской (Переяславля-Южного) епископии, куда епископом был назначен Сильвестр в 1119 г. Владимиром Мономахом и откуда, как мы знаем, летописатели Владимира Суздальского в XII и XIII вв. привлекли летописные тексты для пополнения своих материалов повествованием о делах юга или “Русской земли”.

Когда в непереплетенной книге теперь отрываются первые или последние листы, то обычно, особенно когда заметят, что некоторые из отделившихся от книги листов уже утрачены, желая сберечь от утраты еще остающиеся, их вкладывают в книгу, в случайное, так сказать, место. Так было и с рукописными, конечно, книгами в древности. Так случилось и с первыми оторвавшимися листами того ветхого “Летописца”, который копировал Лаврентий. Какой-то читатель этой ветхой книги, до того как Лаврентий приступил к ее копировке, заметив, что некоторые листы из оторвавшихся от книги листов уже утрачены (вспомним, что теперь нет окончания “Поучения” и начала письма Мономаха к Олегу), желая оберечь от дальнейшей утраты уцелевшие листы, вложил их в случайно открытое место книги. Лаврентий только копировал данную ему книгу; он так и переписал текст, как лежали в книге листы» (с. 186–188).

Несмотря на всю зрительную отчетливость и почти ощутимость восстановленной М. Д. Приселковым картины того, как попало «Поучение» Мономаха в середину статьи 1096 г., она все же вызывает серьезные возражения. Не ясно прежде всего, почему в начале того «ветхого летописца», с которого переписывал Лаврентий, оторвались ровно те листы, на которых находились сочинения Мономаха, при этом не захватив текста «Повести временных лет» и не отдав ей части своего текста? Во-вторых, не ясно, как мог Лаврентий не заметить, что он имеет дело со случайно вложенными в рукопись листами? Ведь этих листов было немало, и первый из них, по словам самого же М. Д. Приселкова, выделялся своею истрепанностью. В. Л. Комарович бесспорно установил, что Лаврентий не был простым копиистом, что он внимательно отнесся к тексту своего оригинала, внеся в него важные исправления, касавшиеся основателя его монастыря и его города (Нижнего) Юрия Всеволодовича Владимирского[24].

Предполагаю, что место, занимаемое сочинениями Мономаха в «Повести временных лет», не случайное. Пытаясь установить время, под которым должно было быть помещено «Поучение», Лаврентий или его предшественник могли определить дату одного из сочинений Мономаха – его письма к Олегу, которое к тому же могло быть и прямо датировано. Летописец и вставил поэтому сочинения Мономаха под 1096 г. Он сделал это тоже не в случайном месте, а там, где был сходный материал общих рассуждений. Он вставил сочинение Мономаха при переходе от одного рассуждения к другому, хотя и разорвав их между собой, но не повредив ни одного. Сочинения Мономаха могли находиться и в начале «ветхого летописца», но, скорее всего, они представляли собою отдельную тетрадь. Попасть в приблизительно верное для своего нахождения место они, конечно, случайно не могли.

Также неслучайным считает местонахождение «Поучения» под 1096 г. и Л. В. Черепнин. По мнению Л. В. Черепнина, «Поучение» было вставлено в третью редакцию «Повести временных лет» и тесно связано с задачами этой третьей редакции: рассмотреть под новым углом зрения после ликвидации усобицы, которую начал Ярослав Святополкович, взаимоотношения между Владимиром Мономахом и Святополком Изяславичем. По своему содержанию и «Поучение», и письмо Мономаха к Олегу очень точно отвечали тем политическим задачам, которые стояли в 1118 г. перед составителем третьей редакции «Повести временных лет». Помещенное перед описанием Любечского съезда и событий княжеской борьбы того времени «Поучение» давало нужное Мономаху политическое освещение всему этому узлу событий (Черепнин Л. В. «Повесть временных лет», ее редакции и предшествующие ей летописные своды. С. 319–321).

Когда было написано «Поучение»? По этому поводу существует большая литература и большие расхождения во мнениях. А. И. Мусин-Пушкин, впервые опубликовавший «Поучение» (Духовная великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха. СПб., 1793), относил его написание ко времени между 1119 и 1125 гг. (Там же, с. 50, примеч. 80). Н. М. Карамзин считал, что «Поучение» составлено Мономахом в маститой старости, «не ранее 1117 г., ибо великий князь упоминает о своем походе на Ярослава, князя Владимирского» (История государства Российского. Т. 2, примеч. 230). Наиболее раннюю дату написания «Поучения» дает М. П. Погодин —1099 г. М. П. Погодин буквально понимает выражение «сѣдя на санех» и считает, что «Поучение» было написано в дороге. Он приводил в связь с этим упоминанием саней еще два места «Поучения» – то, в котором Мономах говорит о встрече послов своих двоюродных братьев на Волге, и то, в котором он говорит: «и се нынѣ иду Ростову». «Ясно, что Мономах, – говорит М. П. Погодин, – задумал “Поучение” на дороге в Ростов по поводу посольства братьев с предложением об изгнании Ростиславичей, написал же его по прибытии в сей город. Нам остается отыскать время, когда братья шли на Ростиславичей». Время это, по расчетам М. П. Погодина, падает на 1099 г.[25]

Что же касается упоминаемых в «Поучении» событий, случившихся после 1099 г. (например, похода на Ярослава Владимирского 1117 г.), то их М. П. Погодин объясняет просто: он их считает вставками переписчиков. С. М. Соловьев, видимо, соглашаясь с мнением М. П. Погодина, мимоходом обронил мысль, что «Поучение» написано после примирения с Давыдом Игоревичем: «По окончании усобицы с Давыдом Игоревичем на Витическом съезде (в 1100 г. – Д. Л.) поехал он (Мономах. – Д. Л.) на север в Ростовскую область и, будучи на Волге, получил посольство от двоюродных братьев с приглашением идти на Ростиславичей галицких» и с угрозой в противном случае порвать с ним отношения. «Угроза братьев разъединиться с ним сильно опечалила Мономаха; в этой печали он разогнул Псалтирь и попал на место: “Вскую печалуеши, душе? Вскую смущаеши мя” и пр. Утешенный псалмом, Мономах решился тут же написать своим сыновьям поучение»[26]. С мнением М. П. Погодина согласился не один С. М. Соловьев. Ту же дату (1099) предлагает и С. Протопопов[27] и авторы общих курсов истории древней русской литературы: И. Порфирьев[28] и А. Н. Пыпин[29].