Святослав Рыбас - Столыпин

Эта мысль российского министра, пожалуй, актуальна и ныне. Витте доказывал: быстрое развитие нашей промышленности возможно, есть природные богатства, дешевая рабочая сила, защита правительством отечественных предпринимателей от иностранных соперников. Вывод Витте категоричен: необходимо привлечь средства из-за границы.

Сегодня споры о зарубежных займах весьма горячи. Тем необходимее аргументы министра. «Русская промышленность, – считал Витте, – выиграет не только от притока денег, но и от более опытной, искусной и смелой иностранной предприимчивости. Кроме того, зарубежные капиталисты будут заинтересованы в судьбе своих инвестиций в периоды политических осложнений в России» (Цит. по: Рыбас С., Тараканова Л. Указ. соч. С. 22).

Министр отмечал, что перспектива широкого наплыва чужестранных капиталов по-прежнему вызывает у многих некоторую тревогу. Он, однако, считал ее беспочвенной. Подобный путь развития прошли все современные богатые страны, не утратив при этом своей независимости. Витте признавал некоторую обоснованность подобных опасений лишь в области государственного кредита: безопаснее удовлетворить его потребности внутренними средствами, чем полагаться при выпуске займов целиком на иностранные биржи. Заграничные же инвестиции никакой опасностью для России не грозят, а потому желательно снять существующие ограничения к открытию здесь иностранных компаний, участию зарубежного капитала в русских акционерных обществах и к предпринимательской деятельности подданных других государств.

Идеи Витте отвечали требованиям времени и соответствовали социально-политическим условиям России, где финансирование дворянско-помещичьего землевладения отвлекало огромные средства. Другой путь к быстрому экономическому развитию могла открыть лишь революция.

Как видим, аргументы нам знакомы. Правда, это только попутное замечание, подобных аналогий мы еще встретим немало.

Итак, Витте – в Петербурге, а Столыпин – в Саратове. Пока еще это несоизмеримые величины. Сергей Юльевич создал «Государство Витте» (В. Плеве), за Петром же Аркадьевичем ничего, кроме незаметной провинциальной деятельности, не наблюдается.

Разве саратовское земледелие, хлебную торговлю, сто пятьдесят фабрик и заводов, одиннадцать банков, шестнадцать тысяч домов, почти семьсот магазинов и свыше двух тысяч лавок можно сравнить с государством Сергея Юльевича? Нет и еще раз нет!

Всем хорош Саратов, даже восемь периодических изданий имеет, но нечего и сравнивать серьезного, волевого саратовского губернатора с великим министром финансов. Не сравнимы!

Справедливо будет заметить, что в Саратовской губернии при реке Алае лежит село Столыпино, а при нем – опытный хутор А. Д. Столыпина, родственника губернатора, и там культурное хозяйство. Заведено производство семян, возможные для данной местности полевые культуры, садоводство, огородничество, сушка плодов и овощей, плодово-ягодное виноделие, улучшение рабочего, мясного и молочного рогатого скота, производство масла и сыроварение, шерстяное тонкорунное овцеводство, конный завод, свиноводство беркширской, йоркширской и польско-китайской пород. Хорошо, должно быть, на хуторе.

Вот это – столыпинское. Он помещик, пусть и просвещенный, с университетским, как и Витте, образованием, но ведь феодал. Революция машин теснит помещиков, и мало кому из них удастся спастись на прекрасных культурных хуторах.

С одной стороны, вперед рвутся промышленники, с другой – крестьянское море все сильнее обламывает льдину помещичьего землевладения, несмотря на все усилия Дворянского банка помешать этому.

И неизвестно, как долго бы находился в тени молодой саратовский губернатор и вообще смог ли бы он когда-нибудь выйти в первый ряд исторических деятелей. Для выдвижения требовался случай. Какое потрясение должно было произойти?

Пока что в Россию входил с запада иностранный капитал, из России торговля и предпринимательство устремлялись в соседние азиатские страны. Завершалось строительство Сибирской железной дороги, больше половины проектируемой протяженности КВЖД и ЮМЖД было закончено.

Скорость строительства была огромна. По уровню прокладки железных дорог Россия вышла на третье место в мире после США и Великобритании.

Промышленники и купцы проталкивали на Востоке самые различные товары, от керосина до текстиля. Банкиры врывались на новые финансовые рынки. Учетно-ссудный банк Персии, банки Монгольский, Русско-Китайский, Русско-Азиатский, Русско-Корейский – сами названия этих финансовых объединений указывали направление. На Восток, в Азию?

Автор этих строк работал в Военно-историческом архиве, собирая материалы о генерале Самсонове, одной из самых трагических фигур Первой мировой войны. Александр Васильевич Самсонов участвовал восемнадцатилетним корнетом в войне с Турцией 1877–1878 годов, затем в Русско-японской и германской. Накануне германской он был генерал-губернатором Туркестана, участвовал в обеспечении продвижения России. Архивные документы обладают некоей самостоятельной субстанцией, дополняющей наши исторические клише. Например, как можно оценить следующий пункт политической инструкции начальнику Керкинского гарнизона?

«Не подвергать обаяние русского имени среди афганцев ненужному риску» (Цит. по: Рыбас С., Тараканова Л. Указ. соч. С. 24).

Или другой пример. Глава племени хезаре, правитель персидской провинции Бехар Шудж уль Мульк обратился в Ташкент к губернатору с просьбой устроить его сына на учебу в русский кадетский корпус. Одновременно английский консул в Мешеде, желая привлечь Шуджа на свою сторону, предлагал устроить мальчика в Индии. Шудж отказался. И мальчик поехал в Ташкент. Почему выбор склонился в сторону России? Разве англичане были слабее? По одному случаю, конечно, не надо оценивать противостояние двух держав, однако по донесению русского консула Михайлова из персидского города Турбеги-Хейдари можно понять, почему Шудж направил сына на Север. Он был дружен с чинами русской противочумной стражи. А больше никаких сведений.

Бесспорно, взаимопроникновение купцов и промышленников – это не только дружеские знакомства, но и соперничество, борьба. Поэтому, когда читаешь сводку о том, как в бухарском кишлаке Юрчи местные торговцы приставали к купцу Головащенко, чтобы тот принял мусульманство, грозя в противном случае перебить семью, то видишь новые краски движения на Восток. Правда, в данном столкновении все закончилось почти мирно: армянские торговцы пожаловались бухарскому беку, а тот распорядился ретивым сторонникам религиозной борьбы с конкурентами дать по двадцать пять палок, после чего они стали относиться к христианам мирно.