Владимир Голяховский - Русский доктор в Америке. История успеха

На второй вечер нас пригласили на обед в гостиницу «Каприкорн» наши бельгийские друзья Савицкие и мои тётушки.

«Каприкорн» был настоящей венской гостиницей — не в пример нашей халупе. Мы там наелись и отогрелись с нашими близкими — за весь тяжёлый день среди непривычных условий и чужих людей. К тому же, с Колей Савицким у меня были важные дела: я переправил с ним оригиналы наших документов и кое-какие драгоценности, за которые надеялся получить хоть какие-то деньги в Америке.

Когда советские власти издавали строжайшие запреты на вывоз личных ценностей, а таможенники рьяно шмонали багаж эмигрантов, они хотели этим заставить евреев отказаться от нажитого. Они были просто-напросто наивны: и исторически, и по их характерам не было и нет такой силы, чтобы заставила эту самую талантливую в коммерческом мире нацию отказаться от своих богатств. Ещё в Библии сказано, что, покидая Египет, они сумели вынести с собой много золота и серебра. И теперь тоже разными путями люди умудрялись вывозить и переправлять на Запад свои большие и малые накопления и ценности.

Я не был очень богатым человеком, но я бы сам себя не уважал, если бы позволил советской власти лишить нас всего, что мой отец, видный московский хирург, и я сам заработали тяжёлым трудом за всю жизнь. И я долго обдумывал, как реализовать наши деньги, чтобы суметь получить за них хоть что-то за границей. Наилучший путь был — купить на все деньги драгоценности и суметь переслать их туда. Но как? Необходимы два условия: чтобы человек, с которым я это переправлю, не рисковал сам, если таможенники обнаружат у него незаконно перевозимое, и чтобы я сам тоже не рисковал, что этот человек не вернёт мне наше добро. Для этого нужно было иметь в одном человеке сочетание большого друга и важной персоны. Раньше у меня были связи, но в моей ситуации перед отъездом это было просто невероятно. Однако — кто ищет, тот найдёт. Помогло мне самое распространённое качество советских боссов — их всемирно известное взяточничество.

За несколько месяцев перед нашим выездом Коля Савицкий был в Москве как секретарь бельгийской делегации от крупной металлургической фирмы «Кокриль — Угре». Для успеха своих деловых переговоров они привезли дорогие подарки и приглашения приехать в Бельгию. За эти дары-взятки бельгийскую делегацию нежно опекали и пестовали важные начальники, которые числились по науке, но все были в чинах не ниже полковника КГБ. Коля, смеясь, рассказывал всё это у нас дома:

— Ваши советские ничего не хотят делать без подарков. Мы уже давно просили их подписать деловое соглашение на поставку нашей стальной продукции. Они тянули два года. Теперь, когда мы привезли им подарки, они вдруг сразу согласились. Они готовы нас на руках носить, а мы им всё время что-нибудь подбрасываем.

Умеренно посмеявшись, я спросил:

— Коля, если вас принимают как важных персон, то будут ли советские таможенники при отлёте из Москвы обыскивать ваши вещи?

— Конечно, нет. Обычно они подвозят нас на машине через специальные ворота — к самому самолёту, с почётом. И сопровождают прямо до кресел в самолёте. Мы не проходим таможенного контроля. Я уверен, что и на этот раз будет так же.

— Могу я попросить тебя взять наши документы и кое-какие драгоценности?

— Конечно, никаких разговоров! Документы я вложу в наши деловые бумаги, а драгоценности просто перевезу в кармане; металлический детектор на золото и бриллианты не звенит, а обыскивать меня не станут. Не волнуйся.

Мы в шутку условились называть это операцией «Ы», чтобы никто не знал. Я стал тайно скупать золотые царские монеты и старинные бриллиантовые украшения, даже ездил за этим в далёкий приуральский городок, где у знакомой семьи со старинных лет хранились в сундуках купеческие драгоценности. Это было и непросто, и небезопасно — частная торговля золотом и драгоценностями наказывалась тюрьмой. Но я сумел закупить всего на 20 тысяч рублей, что тогда было довольно большой суммой. Коля благополучно всё перевёз и дал мне знать: «завершена операция «Ы».

Теперь, в Вене, мне нужны были наши документы, чтобы передать их в американскую организацию ХИАС. Это давало мне преимущество более быстрого оформления разрешения на въезд в США. Но драгоценности брать в нашу гостиницу я побоялся — в том заезжем доме могли легко и обокрасть. Взял лишь 500 долларов, которые он когда-то предложил мне в обмен на рубли в Москве. Они были нужны нам позарез — на полагающиеся $ 3 в день существование было полуголодное.

И вот с папкой, наполненной важными бумагами, мы подходили к нашей гостинице. У входа стоял большой чёрный «Мерседес». Оказалось, что приехала сама хозяйка — мадам Бетина. Энергичная женщина за пятьдесят лет, она быстрым деловым шагом обходила коридоры и лестницы, принюхиваясь к тяжёлому запаху тесного жилья без душа, да ещё подкреплённому ароматом варёных кур. За ней на отдалении следовал муж-старик, флегматичный польский еврей, за ним бежала маленькая белая собачка с бантиком на шее и семенил наш комендант. Куда девалась его надменность?! — всей фигурой и любезным выражением лица он выражал готовность выполнить первые же указания Бстины. Хозяйка распоряжалась на ходу. Она неплохо говорила по-русски.

— Завтра полиция придёт проверять всс комнаты, — сообщила она сгрудившимся на лестнице беженцам. — Надо, чтобы в каждой комнате стояло по две кровати, не больше, и чтобы днём в гостинице было как можно меньше народа. Поэтому с утра все должны уйти, оставаться могут только старики и больные. Рано утром начнём выносить лишние кровати и проветривать эту вонь (она выразительно повела носом). Вечером всем можно будет вернуться, и мы снова расставим кровати. Кто хочет помогать мне в этой работе? Я плачу 10 долларов за рабочий день.

Слушали её с молчаливым почтением — как-никак, хозяйка, первая настоящая миллионерша на нашем пути. Но недовольно потупились, когда им было предложено провести где-то вне дома целый холодный февральский день. На призыв работать никто не откликнулся. Хотя слово «доллар» было магически привлекательным, однако, по самому приблизительному подсчёту, $10 за целый день физического труда было мало. Сосед шепнул мне на ухо:

— И эта тоже жулик. Все жулики.

Наш сын вызвался заработать. Рослый и здоровый парень, ему только недавно исполнилось двадцать лет. Бетина посмотрела на него с восхищением.

— Сколько у вас таких сыновей? — спросила она Ирину.

— Только один.

— Таких надо было народить дюжину! — сказала хозяйка.

На другой день я отвёз моих стариков в «Каприкорн» к отцовским кузинам. Им было о чём поговорить после — всего-то — 60-летнего перерыва. Сын остался работать в гостинице, Ирина решила ему помогать — работы много, а это был первый рабочий опыт в его жизни. Я поехал в ХИАС со всеми документами в кармане.