Арнольд Гессен - Жизнь поэта

Они подружились на всю жизнь. Пущин стал первым другом Пушкина, хотя и видел недостатки его характера. В натуре Пушкина уживались излишняя смелость с застенчивостью - то и другое часто проявлялось невпопад и тем самым вредило ему в товарищеских отношениях:

Порой ленив, порой упрям,

Порой лукав, порою прям,

Порой смирен, порой мятежен,

Порой печален, молчалив,

Порой сердечно говорлив...

Чтобы полюбить Пушкина, нужно было взглянуть на него с расположением, снисходительно отнестись к неровностям и недостаткам характера. Такими чертами обладал Пущин, и это сближало обоих товарищей, помогало укрепить дружбу.

Характер их дружбы Пушкин и отразил в посвященных Пущину стихах:

Товарищ милый, друг прямой,

Тряхнем рукою руку,

Оставим в чаше круговой

Педантам сродну скуку:

Не в первый раз мы вместе пьем,

Нередко и бранимся,

Но чашу дружества нальем -

И тотчас помиримся.

Покидая Лицей, Пушкин вписал Пущину «В альбом»:

Ты вспомни быстрые минуты первых дней,

Неволю мирную шесть лет соединенья,

Печали, радости, мечты души твоей,

Размолвки дружества и сладость примиренья...

* * *

Так выглядела комната воспитанника Лицея.Фотография.

С лицеистом А. А. Дельвигом Пушкина сблизила любовь к поэзии.

Характеристику Дельвига дали педагоги вскоре после его поступления в Лицей: «Способности его посредственные, как и прилежание, а успехи весьма медленны. Мешковатость вообще его свойство и весьма приметна во всем, только не тогда, когда он шалит или резвится: тут он насмешлив, балагур, иногда нескромен... приметное в нем добродушие, усердие его и внимание к увещаниям, при начинающемся соревновании в российской истории и словесности, облагородствуют его склонность и направят его к важнейшей и полезнейшей цели».

Лицеисты посмеивались над поэтическим творчеством своего мешковатого товарища:

Ха-ха-ха! хи-хи-хи!

Дельвиг пишет стихи!..

Но Пушкин сразу познал в нем своего «брата названого», с ним «под одинаковой звездой» рожденного. И уже в первые лицейские годы «шумный встретил их восторг»: в 1814 году в журналах начали одновременно печататься стихотворения Пушкина и Дельвига.

В «Российском Музеуме» появилось стихотворение Дельвига «К А. С. Пушкину», заканчивавшееся стихами:

Пушкин! Он и в лесах не укроется:

Лира выдаст его громким пением,

И от смертных восхитит бессмертного

Аполлон на Олимп торжествующий.

Позже, в лицейскую годовщину 1825 года, Пушкин вспоминал их первые поэтические восторги:

С младенчества дух песен в нас горел,

И дивное волненье мы познали;

С младенчества две музы к нам летали,

И сладок был их лаской наш удел:

Но я любил уже рукоплесканья,

Ты, гордый, пел для муз и для души;

Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,

Ты гений свой воспитывал в тиши.

За посещение в михайловской ссылке опального Пушкина Дельвиг был уволен со службы в петербургской Публичной библиотеке...

Полтора столетия отделяют нас от тех лицейских лет, но имя Дельвига и сегодня стоит в русской поэзии рядом с именем Пушкина. И вряд ли многие сегодня знают, что романс «Соловей», положенный на музыку А. А. Алябьевым и М. И. Глинкою, написан Дельвигом, что его перу принадлежат также часто исполняемые артистами на концертах романсы и песни: «Мне минуло шестнадцать лет», «Протекших дней очарованья...», «Только узнал я тебя», «Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане», «Когда, душа, просилась ты», «Не говори: любовь пройдет...» и другие.

Уже незадолго до смерти Дельвиг создал ставший очень популярным романс «Не осенний частый дождичек». Написанную на эти слова музыку Глинка ввел впоследствии в свою оперу «Иван Сусанин» для романса Антониды - «Не о том скорблю, подруженьки...».

Пушкин ценил «чувство гармонии», «классическую стройность», «слог могучий и крылатый» сонетов и идиллий Дельвига. Он любил Дельвига любовью нежной и трогательной, и Дельвиг отвечал ему тем же.

* * *

В садах Лицея. Рисунок Н. Кузьмина. 1935 г.

Дружеские отношения установились у Пушкина с Кюхельбекером.

Кюхля, милый Кюхля... Это была лицейская кличка Кюхельбекера, поэта и чудака, долговязого, несколько похожего по своему романтическому складу мышления на Дон-Кихота.

Директор Царскосельского лицея Е. А. Энгельгардт так характеризовал его:

«Читал все на свете книги обо всех на свете вещах, имеет много таланта, много прилежания, много доброй воли, много сердца и много чувства, но, к сожалению, во всем этом не хватает вкуса, такта, грации, меры и ясной цели. Он, однако, верная невинная душа, и упрямство, которое в нем иногда проявляется, есть только донкихотство чести и добродетели с значительной примесью тщеславия. При этом он, в большинстве случаев, видит все в черном свете, бесится на самого себя, совершенно погружается в меланхолию, угрызения совести и подозрения; и не находит тогда ни в чем утешения, разве только в каком-нибудь гигантском проекте».

Неудивительно, что эту «верную невинную душу» лицейские товарищи искренне любили, но иногда и ранили своими острыми, беспощадными, ребяческими шутками.

Кюхельбекер, например, очень обиделся на озорные пушкинские стихи:

За ужином объелся я,

А Яков запер дверь оплошно -

Так было мне, мои друзья,

И кюхельбекерно и тошно.

Но все это были лишь дружеские шутки и остроты товарищей. Все они никогда не переставали любить Кюхлю нежно и сердечно.

В лицейскую годовщину 1825 года, находясь в михайловской ссылке, Пушкин очень тепло вспоминал Кюхельбекера, и в стихотворении «19 октября» выразил душевную красоту, большое благородство и высокое поэтическое вдохновение своего лицейского товарища и друга:

Служенье муз не терпит суеты;