Святая блаженная Матрона Московская - Анна А. Маркова
Всю жизнь Матрона мне помогала. Жила она тогда, в 1935 году, в Вишняковском переулке, недалеко от храма Николы в Кузнецах, Татарская ул., двухэтажный дом, в подвале, у племянницы. Пришла я к ней без креста. Боялась я его носить: бывало, стану подметать, крест выпадет, хозяева мне скажут: «Что ж ты удавленника-то носишь, молодая девушка?»
Пришла я к ней, прошу: «Матронушка, помоги мне!» А она отвечает: «Что, Матронушка — Бог что ли? Бог помогает». «Вот те и матушка», — думаю.
У нее была послушница, она и спрашивает: «А крест-то на тебе есть?» Матрона за нее отвечает: «Кто ей давал-то. Они все кресты побросали, только ищут здоровья, чтоб им Бог дал». Послушница мне и говорит: «Ты надень крест, тогда приходи. Ты к кому пришла без креста?»
Матрона меня всегда принимала хорошо. Если кого не хочет принимать — говорит притчами, а со мной простым языком. Две послушницы тогда были у нее, одна Татьяна, другая Даша. Сперва была Пелагея. Она ее выдала замуж за священника. У них двое детей было, мальчик и девочка. Дети не женились и замуж не выходили. Еще была сиротка, лет пять ей было. Она умерла.
Врачи не заметили у меня туберкулеза, думали, что сердце. Выписали двадцать капель валерианки. А когда разобрались — в легких уже была каверна.
Наложили мне пневмоторакс. Вот лежу я на пневмотораксе, вдруг зашатался аппарат, и что-то внутри хлопнуло. Дуть стало некуда. Стала я проситься в санаторий, а с путевками было трудно. Пришла к матушке, спрашиваю:
— Что мне делать? В деревню ехать или ждать путевку?
— Путевка-то тебе будет.
И действительно, дали мне через две недели путевку в Крым с бесплатной дорогой, три месяца пробыла я в Крыму.
В войну я не работала. Перед самой войной у меня родился ребенок, жила тем, что с сумками, мешками ездила в Плавск Тульской области. Обычно от Серпухова всех проверяла милиция. Перед поездкой я заходила к Матронушке:
— Матушка, благослови!
— Поезжай, никто не тронет.
И милиция около меня кончала проверки, и поворачивала назад. А мешки я носила по пятьдесят-шестьдесят килограмм, когда ездила в деревню.
Когда моей дочери исполнилось двадцать лет, она тоже заболела туберкулезом. Она лежала в больнице в Сокольниках, а Матрона тогда тоже жила в Сокольниках. Однажды дочь отпросилась из больницы со мной к блаженной Матроне. Пришли мы к ней, дочь осталась за дверью, а я зашла, поговорила. Потом осмелела, и говорю: «А дочь-то со мной». Матрона улыбнулась: «Вы не можете ходить по одной, обязательно, чтобы хоровод с вами был». Вдруг говорит: «Да, да». Я спросила, к кому же она обращается, в комнате никого, кроме нас не было. «Это тебе не нужно знать» — отвечает. Наверно, она с ангелами говорила.
Потом дочь положили в больницу в Звени городе, у нее был уже распад легких. Предложили операцию. Приехала я ее навестить, она плачет: «Боюсь, умру».
Пошла я к матушке, рассказываю, что дочери предлагают операцию.
— А какую?
— Легких.
— А я не разрешаю! — и постучала кулаком о кулак. — Пусть выписывается, если будет стоять вопрос о выписке, а от операции отказывается.
Вскоре после этого дочери стало намного легче, настолько, что она собралась замуж. Пришла к Матроне:
— Матронушка, я хочу замуж выходить.
— Куда собралась постом-то? Я тебя после выдам за хорошего.
А она вышла постом за своего жениха и родила девочку. Вскоре у моей дочери повторился сильный туберкулез с кровохарканием и с распадом легких. Это было зимой. Предложили операцию. Врачи сказали: «Если не откажешься — год тебе житье, а если не решишься — ни за что не ручаемся». И отпустили на совет к родителям. Она приезжает под масленицу, ревет: «И так, и так смерть». Я и говорю: «У нас есть советница, пусть будет по ее». «Съезди, — попросила дочь, — спроси».
Матрона тогда жила на Сходне или на Арбате, не помню. Приехала я за советом»
— Что делать? И так, и так смерть. Она опять постучала кулаком о кулак:
— А я не разрешаю. А если вы, родители, разрешите, она умрет под ножом. А сколько Бог нарек — столько проживет.
Дочь отказалась от операции, и процесс в легких закрылся, все прошло. Она сейчас легкими здорова, даже на учет не поставили.
Детей мужа, двух девочек, Ксения удочерила, растила, переживала. Перед войной родила сына, и семнадцать лет не работала, Матронушка мне запрещала: «Ты дома работаешь, будь хозяйкой». А когда сын кончил 10 классов, я пошла работать. Перед этим вижу сон:
«Иду я, впереди деревенский заборчик, там вырезано окошечко, вроде. Матушка принимает в этом окошечке. Думаю: «Сейчас я про сына спрошу». Вдруг навстречу ее послушница Татьяна:
— Ксень, ты далеко?
— Татьяна Петровна, я к матушке. Ты-то к ней пойдешь?
— Я пойду, но попозже.
Я что-то забыла, вернулась, бегу обратно бегом, окошечко закрылось. Я умоляю загробную послушницу: «Скажите, что Ксения Гавриловна пришла, она меня хорошо принимала, она меня обязательно примет». А та ведет просфорочкой по бумаге, и на бумажке появляется надпись: «С+ В +++». Четыре креста мне показала. Послушница ушла к Матроне спрашивать. Так потом по жизни и получилось. Выходит оттуда и говорит: «Она велела поступать тебе на работу». Я насупилась (она мне раньше все время запрещала). «А то муж будет серчать за деньги». Тогда я думаю, что делать. Ведь семнадцать лет не работала. Пошла я к Матроне на могилу, встала на колени, попросила помочь мне найти работу».
Вскоре встретилась неожиданно в очереди с заведующей инструментальной мастерской на «Красном Пролетарии», и она взяла меня к себе на работу. Препятствий нигде не было, хотя я закончила 4 класса, а брали туда с десятилеткой.
Перед смертью Матроны, на Страстной, я пришла к ней. Она жила на Сходне. Народ сидит на терраске. Выходит Даша — послушница, говорит: «Матронушка очень плохо себя чувствует, она сказала: «Всех-то провожай, а ей скажи, чтобы она подождала».
Постучала она мне по голове: «Ты меня слушайся, слушайся».
Рядом с блаженной Матроной, на кладбище, в одной ограде, лежит Параскева, она работала в храме Ризоположения на Донской, за ящиком. Параскева дала Матроне место у своей матери.
Еще Матрона не велела никаких венков и пластмассовых цветов на похоронах.
Одажды идем с сестрой к Матроне с разговорами. Сестра идет и
