Великие пары. Истории любви-нелюбви в литературе - Дмитрий Львович Быков
«В сущности, – подумал я, – этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же – нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая всё на своем пути. И при том – подумайте! – камень, в силу какого-то волшебства, – мыслящий! Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая – уничтожаю»”.
И поразительно описал Куприн ленинские глаза, похожие на ягоды зрелого шиповника, и огонь, который тлеет в этих глазах, показался ему адским.
А другой текст, где главный герой Ленин, – роман, который написал Алексей Толстой вскоре после возвращения в советскую Россию, очень быстро поняв, что главным жанром в литературе становится фантастика, роман “Гиперболоид инженера Ленина”. Гарин – это для маскировки. Гарин – это прямой ленинский портрет: постоянная манера покачиваться с пятки на носок, любовь к позе фертом, как писал об этом и Горький, малый рост, красные прищуренные глаза (красные не от бессонницы: красная радужка, красный зрачок), невероятный азарт, колоссальная энергия. И невероятная эротическая привлекательность Гарина происходит именно от того, что в нем всегда виден потенциальный диктатор.
Крупская была старше Ленина годом и двумя месяцами. Она родилась в феврале 1869 года. Как и он, она отличалась поразительно гибкой, я бы сказал, уязвимой душевной организацией. Уже одиннадцати лет от роду, когда ее отправили в гимназию, она пережила тяжелейший нервный срыв, она категорически отказалась туда ходить, у нее абсолютно не ладились контакты со сверстниками, и ее пришлось перевести в частную гимназию Оболенской, которую она закончила с блеском, с золотой медалью. Общеизвестно, что она в четырнадцать лет, почти в том же возрасте, что и Ленин, потеряла отца. Константин Игнатьевич Крупский, в отличие от отца Ленина, был человеком довольно радикальных убеждений и, более того, даже пытался снестись с “Народной волей”; правда, в нее не вступил, но активно защищал евреев, поляков. Долгое время семья жила в Польше, и Константин Игнатьевич, сам поляком не будучи, а будучи чистейшим русским, военным, артиллеристом, выпускником Военно-юридической академии, за помощь местному населению во время бунта был отправлен в отставку, предан суду. Восемь лет он добивался справедливости и правды. Добился, но здоровье его было подорвано безвозвратно.
А семья жила очень бедно. Мать Крупской зарабатывала всем, вплоть до сочинения детских стихов, и один из этих детских стихов, который был сочинен про малолетнюю Наденьку Крупскую, даже дошел до нас: “Солнце чуть в окно заглянет, Надя вмиг с постельки встанет…” Крупская действительно отличалась удивительной деловитостью, собранностью, невзирая на пресловутые нервы. Все ее подруги вспоминают, что она великолепно знала литературу, очень много читала (ее любимым автором был Тургенев) и совсем не умела одеваться. Когда Крупская стала народной учительницей, она носила только черное и коричневое и, как знаем мы уже из ее собственных воспоминаний, была абсолютно беспомощна в хозяйстве. Она и сама это осознавала, но быт ее, как и вождя, совершенно не занимал. Когда кремлевская квартира Ленина была музейным объектом, то есть туда запускали избранных посетителей, больше всего их поражала бытовая скромность Ленина. И когда им показали его пальто, кто-то из учителей, приехавших в Москву, спросил: “А кто же пришил разные пуговицы?” На что Крупская с великолепной прямотой говорит: “Если разные – то я”.
Ленинская пресловутая бедность в эмиграции тоже была штампом. Надежда Константиновна во всех своих мемуарах подчеркивает: “Расписывают нашу жизнь как полную лишений. Неверно это. Нужды, когда не знаешь, на что купить хлеба, мы не знали. <…> Жили просто, это правда”. И подчеркивает с какой-то странной наивной гордостью: “Владимира Ильича часто изображают каким-то аскетом <…>. Не такой он был. Он был человеком, которому ничто человеческое не чуждо. Любил он жизнь во всей ее многогранности, жадно впитывал ее в себя”. Потом, правда, выясняется, что под “жизнью во всей ее многогранности” она понимала три вещи. Первая – это дальние прогулки. Крупская с восторгом вспоминает, как в Мюнхене они взяли однажды Мартова и Анну Ильиничну прогуляться, те устали через полчаса, а Ильич долго еще бодро продирался через заросли к Изару. “Любил он очень природу”, – повторяет она везде. Вторая черта, которая, по Крупской, исключает аскезу: Ленин очень любил посещать рабочие кабачки; правда, опять же подчеркивает Крупская, не для того, конечно, чтобы выпивать. Он крепче пива не пил ничего, но ему нравилось смотреть, как рабочие слушают зажигательные речи, как обсуждают свою жизнь. Особенно ему нравились предвыборные собрания, когда один и тот же оратор, выступая сегодня перед рабочей аудиторией, а завтра перед буржуазной, абсолютно меняет свою лексику. Трудно, конечно, принять это за любовь к жизни во всем ее многообразии, но можно назвать некоторым любопытством, которое в нем было. И третья составляющая, которую вспоминают абсолютно все, кто Ленина любил: Ленин очень любил разговаривать, при этом тут же вытягивал из собеседников самое главное – он подробно расспрашивал каждого о его социальном происхождении и положении. Говорить о том, как человек живет, на ком женат, какие у него дети, притом что детей он любил, зиновьевского сына обожал катать на плечах, казалось ему позорной тратой времени.
И вот здесь, пожалуй, самое интересное. Это была семья людей, которая в самом деле ничем, кроме своих основных занятий, не интересовалась. Ленин считал себя профессиональным политиком и работу свою, политику свою, действительно любил и в этом понимал. Как бы мы к нему ни относились, политиком он был в своем роде идеальным, потому что для него ни моральных, ни философских препятствий не существовало.
Известно, что первое его знакомство с Крупской состоялось в 1894 году. Млечин в своей книге честно пытается задаться вопросом, был ли у них обоих к этому моменту любовный опыт. Ленин в одном из разговоров сказал: “Ухажерством я занимался, когда был гимназистом, на это теперь нет ни времени, ни охоты”. Вероятно, какой-то опыт у него все-таки наличествовал. У Крупской не было, по всей вероятности, никакого, чего она и не скрывает. В воспоминаниях пишет, что в их отношениях была молодая страсть: поверить сложно, потому что страстного Ленина мы видели только на трибуне или в публицистике, где он обзывает всех идиотами, – тут страсть чувствуется.
Надежду Константиновну мы знаем, к сожалению, по страшным поздним фотографиям. Но Крупская была такой не всегда. Во-первых, она была довольно хорошего роста, выше на голову,
