Неизвестная жизнь ученых - Анатолий Сергеевич Бернацкий
Да и друзья и знакомые все чаще намекали ему на необходимость жениться, причем сватали обычно Варю. Когда же он ссылался на возраст, то слышал в ответ: «Стыдитесь, Николай Иванович! Разница всего двадцать лет. Варя влюблена в вас по уши. Только и разговоров что о вас…» Но, по отзывам многих очевидцев, она, мягко говоря, красотой не блистала.
Профессор же математики абсолютно не был готов к такому ответственному делу, как женитьба. Да, Варя ему нравилась. Но что из того?.. И все-таки сватовство состоялось, правда, не без помощи писателя Великопольского и Мусина-Пушкина. А на 16 октября 1832 года была назначена свадьба. И Лобачевский стал готовиться к столь важному событию в своей жизни…
И свадьба состоялась точно в намеченный срок. А вот что подтолкнуло Николая Ивановича к супружеству, однозначно сказать трудно. Возможно, привязанность к Варваре Алексеевне, или с возрастом стала сказываться склонность к более спокойному и обеспеченному образу жизни. Биографы Лобачевского пишут об этом по-разному…
Но, чтобы там ни было, а в один день Лобачевский и впрямь стал весьма обеспеченным человеком. Жена в качестве приданого принесла в семью значительные средства, главным образом в виде трех имений в различных губерниях и большого трехэтажного особняка в Казани на Проломной улице.
После свадьбы стали приходить многочисленные поздравительные письма. Весть о женитьбе Николая Ивановича даже пересекла пределы России. Сам же Лобачевский стал добродушным, часто шутил.
Свою молодую жену Николай Иванович чуть ли не обожествлял. А она ревновала его ко всем друзьям и знакомым: к Мусину-Пушкину, к жене попечителя Александре Семеновне, к постоянным делам и заботам. Но особенно ее раздражало, если он запирался в своем кабинете и до утра что-то писал. Причем при свечах, поскольку при свете ламп работать он не любил.
Вся жизнь Лобачевского была расписана по минутам. И даже дома. И этот армейский распорядок утомлял Варвару Алексеевну. Поднимается в семь утра, в восемь пьет чай, после обеда не отдыхает, а бродит по комнатам, заложив руки за спину, и при этом почти все время курит трубку или же сигару. К спиртному, правда, равнодушен, но зато любит поесть и порой сам заказывает повару свои любимые блюда.
Но молодой супруге вскоре стало скучно в большом трехэтажном особняке. Ей нравились яркие наряды, ухаживания поклонников, театры, маскарады, балы. И тогда Лобачевский вынужден был бросать работу над книгами или статьями и исполнять прихоти Вареньки.
А с годами Николай Иванович стал понимать, что семейная жизнь особого счастья ему не принесла. И об этом пишут многие авторы. «Жена его, – рассказывает в своих мемуарах П.П. Перцов, – помимо того, что была некрасива, оказалась ни к чему не способной, даже домашним хозяйством не занималась. Как-то странно было слышать, что Николай Иванович сам заказывал кушанья к столу и даже сам разливал суп за обедом. Обыкновенно разливает хозяйка, но в доме Лобачевских было наоборот: хозяйка сидела, как гостья, а хозяин, серьезный и к старости молчаливый человек, большой ложкой разливал суп по тарелкам гостей».
Но причина крылась даже не в этих внешних мелочах. Суть была в том, что характеры у супругов были очень разные. «Тогда как Николай Иванович отличался хладнокровием, спокойствием и рассудительностью, – рассказывает известный русский зоолог Н.П. Вагнер, – у Варвары Алексеевны был необыкновенно живой и вспыльчивый нрав. Случалось не раз, что она резко и долго выговаривала своему супругу за какую-нибудь неловкость, и во все это время Николай Иванович спокойно ходил по комнате взад и вперед, покуривая свою трубку с длинным чубуком». И порой эти разногласия переходили в острые споры.
Сказались на характере Варвары Алексеевны и ее многочисленные болезни. «Моя жена слабого от природы сложения, – сообщал Николай Иванович Великопольскому, – испытала припадки женской болезни, потом присоединилась лихорадка, расстройство печени, вновь болезнь матки, наконец еще лихорадка. Сложность недуга в хилом теле ее привела врачей в тупик».
Постепенно ухудшались и условия жизни. Например, Лобачевские, по сути, по вине Николая Ивановича разорились. И поэтому за долги пришлось продать дом в Казани и имение жены. И это также не способствовало комфортной атмосфере в семье.
Помимо материальных проблем, были и более тяжелые испытания, выпавшие на долю семьи Лобачевских. И среди них – смерть родных и близких им людей, в первую очередь детей.
Кстати, как это ни странно, но о детях Лобачевских практически ничего не известно. Причем в этом вопросе имеются серьезные разночтения. Так, дочь ученого В.Н. Ахлопкова в своих воспоминаниях пишет, «что родители прижили 15 детей», во что очень сложно поверить. А сын Лобачевского Николай называет даже 18 детей. По всей вероятности, некоторые из них умерли в раннем возрасте. Но при этом, по официальным данным, их было семеро: четыре сына и три дочери.
Безусловно, все эти трудности тяжело отразились на Лобачевском. Когда-то веселый и бодрый, Николай Иванович на удивление довольно быстро постарел. Ко всему этому он стал терять зрение. И последний его труд «Пангеометрия» в 1865 году записали его ученики под диктовку Лобачевского.
Часто потерю зрения связывают с его мелким почерком. Тем не менее основная причина заключалась не в этом. Непрерывная работа, умственное напряжение и переживания, которые, по сути, не прекращались в течение всей его жизни, привели к раннему склерозу. Вероятно, с этим связаны и другие заболевания, которые вскоре выявились.
Скончался Николай Иванович Лобачевский 12 (24) февраля 1856 года. И произошло это в тот самый день, в который 30 годами ранее впервые он обнародовал свою версию неевклидовой геометрии.
Абель и Кристин Кемп
5 августа 1802 года в семье пастора появился на свет мальчик – в будущем величайший норвежский математик Нильс Хенрик Абель. Спустя тринадцать лет, в 1815 году, Нильс поступил в кафедральную школу в Христиании – ныне Осло. Поскольку его родители были бедными, в школе он находился на полном пансионе, а также бесплатно обучался.
В первые годы учебы Абель особыми успехами среди своих товарищей не выделялся. Однако все изменилось в 1818 году, когда в школе появился преподаватель математики Бернт Микель Хольмбое. Он сразу заметил одаренного ученика. «Абель со всем пылом отдался занятиям математикой и продвигался вперед с быстротой, которая отличает гения. Через короткий срок он совершенно освоился с элементарной математикой и попросил меня заняться с ним высшей. По собственной инициативе он глотал одну за другой книги Лакруа, Франкёра, Пуассона, Гаусса, Гарнье и с особенным интересом работы Лагранжа. Он уже начал самостоятельно разбираться
