В дерзновенном полете - Святослав Филиппович Виноградов
Удивительно быстро притерлись они друг к другу, сразу образовав дружный и самый веселый на ледоколе коллектив. Должно быть, есть чувство кровного родства у людей крылатого племени.
Разумеется, много хлопот доставил самолет. Выбор остановили на трехмоторном бомбардировщике «Юг-1». Вооружение с него, конечно, сняли и, превратив в гражданский, окрестили «красным медведем», в сокращении КМ. Была тут и шутка, и ирония, и известный вызов.
Из имевшихся тогда в распоряжении советских авиаторов самолетов этот представлялся наиболее подходящим. Он имел солидную грузоподъемность (мог принять на борт до десяти человек), значительную дальность полета, приличную по тем временам скорость — до 175 километров час. Правда, машина имела несколько великоватые для погрузки на ледокол размеры: фюзеляж 15 метров да крылья размахом в 30. Борис набросал чертежи специального помоста для крепления «красного медведя». Плотники Ленинградского порта изготовили и установили помост на верхней палубе между двумя трубами корабля. Без крыльев аппарат погрузили на ледокол и укрепили на помосте. Самолет выглядел довольно нелепо, и первый пилот втайне страдал, но приходилось мириться.
Машину нужно обеспечить несколькими комплектами лыж и поплавков, запасными частями и прочим имуществом. В эти горячечные дни летная группа нормально не отдыхала. И все равно всего получить не успели. Договорились, что недостающее пошлют «Красину» вдогонку гидросамолетом.
…Чувство невероятного облегчения испытали все — и провожающие, и особенно уходящие на борту судна, когда в пятницу 15 июня, в 15 часов 15 минут, «Красин» поднял якоря и три буксира осторожно повели ледокол по морскому каналу.
Но экипажу еще предстояла бездна дел. Ледокол походил на гигантский универсальный склад. Всюду— в трюмах, на палубах — навалены всевозможные грузы, перемешанные в совершенно немыслимых сочетаниях: мыло вместе с лимонами, лук и чеснок вместе с сахаром… Горы угля возвышались на палубе. Страшно даже подумать, что будет, если на море начнется волнение и судно, с его яйцеобразным корпусом, начнет ложиться на борт. Поэтому аврал продолжался чуть ли не всю дорогу. Даже журналистам пришлось переодеться в робы грузчиков. Чухновцы (так членов летной группы назвал экипаж) не переставали возиться с самолетом, хотя все они и без качки уже валились с ног.
Но как бы то ни было, ледокол уже двигался, с каждой милей приближаясь к далеким берегам Шпицбергена.
Легендарный поход начался.
Часа через четыре после того, как миновали Кронштадт, самолет из Ленинграда догнал корабль, сделал два круга и уверенно опустился на воду. Чухновский в шлюпке поспешил к гидроплану, собственноручно принял два ящика с авиационным грузом. Теперь «красный медведь» был снаряжен всем необходимым.
* * *
Потекли трудные будни ледового похода к 81-й параллели.
Корабль забит людьми. Сверх обычного судового расписания сюда втиснулись еще два десятка человек. Под жилье заняли все, что можно и чего нельзя. Кают-компанию захватили журналисты, представлявшие центральные газеты.
Летной группе отвели тесную каютку на баке. Но чухновцы большую часть суток проводили на верхней палубе, у дорогого их сердцу «красного медведя». Здесь их дом. Между огромными желтыми трубами, всегда дышащими теплом, расчален самолет. Бескрылый, он выглядит обрубком, вызывающим молчаливое сострадание. Впечатление усиливают бесчисленные тросы, деревянные подпорки, куски брезента, которыми летчики пытаются защитить свое любимое детище от безжалостной и всепроникающей сырости. Здесь же десятки металлических бочек с горючим и маслом, огромные поплавки, авиационные лыжи и две плоскости — крылья из гофрированного алюминия.
Чухновский в эти дни либо в капитанской рубке, либо на верхней палубе у самолета. Со списком в руках он еще и еще раз проверяет свое хозяйство, все ли взято, надежно ли укреплено и укрыто. Время от времени команда прогревает моторы. Погода больше всего сказывается на них, они капризничают, отказывают отсыревшие магнето. В процедуре участвуют все; так любящая семья купает свое единственное чадо. Пилоты сидят на фюзеляже, у моторов — Федотов и Шелагин. Федотов разговаривает с мотором, как с живым, дорогим, но немного капризным существом:
— Да ладно тебе упрямиться! Клапаны прочистили, магнето заменили. Что тебе нужно, непутевый? А, бензопровод посмотреть? Так и сказал бы сразу, дурачок. Хорошо, посмотрим. — И Владимир Михайлович, самый старший в группе (ему сорок один год), ласково похлопав по кожуху, лезет в мотор.
Так один из московских журналистов живописал эту сцену.
Если Чухновский не здесь, значит, он с Самойловичем и Орасом или на мостике, или в каюте начальника экспедиции, или в радиорубке. У руководящей тройки много забот. Нужно зайти в Берген пополнить запасы угля, сделать это с максимальной быстротой, чтобы как можно скорее направиться к главной цели похода. Приготовлен ли уголь в Бергене, какого он качества?
А радио делится новостями, волнующими мир. 18 июня Амундсен вылетел на помощь Нобиле. Норвежцы несколько раз вылетали к «красной палатке», но не нашли ее. Красинцы все время поддерживают связь с «Малыгиным», который уже вошел во льды.
Изредка Чухновский забегал в кают-компанию, где его всегда радушно встречала журналистская братия. Но пространных интервью он не давал, предпочитал молчать или садился за пианино — красинцы любили послушать его игру.
21 июня «Красин» вошел в бухту Бергена. Погрузка полутора тысяч тонн угля отняла трое суток. 24 июня буксиры с трудом оторвали ледокол от причала. Его провожали десятки шлюпок и катеров, с которых норвежцы кричали:
— Спасите Амундсена! Привезите нам нашего Руала!
К тому времени пропал «Латам», самолет Амундсена. Вся Норвегия жила в тревоге за своего великого сына.
25 июня на корабле получили сенсационную весть: летчик Эйнар Лундборг, старший лейтенант шведской армии, снял со льдины Нобиле и доставил его на «Читта ди Милано». Сначала этому никто не поверил. «Уток» в ту пору в эфире порхало великое множество. Красинцы не могли допустить мысли, что командир корабля, терпящего бедствие, может быть спасен первым. Последующие радиограммы подтвердили: да, точно, Нобиле спасен.
28 июня «Красин» встретил первые льды, а затем вошел в почти сплошные ледяные поля. Началась изнурительная схватка со льдами.
Пробный взлет
Вечером 3 июля, в 20 часов 30 минут, в виду Семи Островов ледокол пришлось остановить. К тому времени «Красин» уперся в непроходимый лед. Час за часом бился в ледяную стену богатырский корабль своей стальной броней, всеми своими десятью тысячами лошадиных сил, но проходил сущие пустяки. Самойлович в тот день с часами в руках убедился воочию: за 60 минут упорнейшей работы, вернее, ожесточенной борьбы — 16 таранных движений вперед, пятнадцать
