Люди – книги – люди. Мемуары букиниста - Татьяна Львовна Жданова
Училась Галка так себе, но с удовольствием посещала юношеский читальный зал в библиотеке Ленина, который открылся как раз во времена войны. Жила их семья в центре, в Лаврушинском переулке, и Галка могла бегать в Ленинку, сколько душе было угодно. Конечно, она голодала. Никакими способностями к ведению домашнего хозяйства она не располагала, поэтому даже во вполне взрослом состоянии она не желала готовить и часто ходила голодная, подъедая всё, что попадалось под руку. К тому же она все свои деньги тратила на своих кумиров: кому на цветы, кому на книги, кому на пластинки, кому на лекарства. При этом, если её же кумиры дарили ей какие-нибудь приличные вещи, она тут же их продавала или передаривала кому-нибудь, потому что «не могу же я носить эту ажурную кофточку с моими калошами на босу ногу». Галина всегда хвасталась, что у неё никогда не было ни одного русского любовника. Она начала свою сексуальную жизнь с 17 лет, со связи с молодым поляком по имени Владек, который предлагал ей свою руку и сердце, но Галка и представить себе не могла, как это она со своими простецкими замашками и семью классами средней школы войдет в приличную польскую семью. Потом Владек уехал, а Галка на какое-то время поступила на работу уборщицей в институт Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Там она сначала приглянулась одному латиноамериканцу, а потом, когда тот уехал, его другу, тоже из Латинской Америки. Кажется, их обоих звали Альфредами. Вот от этого Альфреда Второго она в свои тридцать лет родила сына Андрея, очень славного мальчика.
Естественно, меня удивляло то, как все эти мужики могли клюнуть на эту патологическую грязнуху, но девчонки мне объяснили, что в молодости Галка была очень ничего себе – стройненькая, худенькая, волос у неё было побольше, и кроме того, она была того самого неброского русского типа, который так любят иностранцы. Ну, и если хотела, могла привлечь к себе внимание, ведь она была прирожденной актрисой погорелого театра. Актерство было у неё в крови. Её двоюродный брат Владимир К. всю жизнь был артистом Детского театра, сама же Галка могла бы стать актрисой, если бы хоть чуть-чуть хотела учиться. Правда, в детстве она принимала участие в самодеятельности, но дальше этого не пошла. Как футбольные болельщики в основной своей массе сами в футбол не играют, так и «сыры» не выступают на сцене.
Так вот, родив в тридцать лет первого и единственного ребёнка, Галка разумно порешила, что ей пора перестать мотаться с одной работы на другую, и попросила одну свою близкую знакомую, которая работала на студии «Мелодия», устроить её туда на работу. Она поступила в цех гальваники, где все ходили по полу, залитому электролизной водой, отсюда и её привычка везде и всюду ходить в калошах, которые ей выдавали на работе. В цехе она успевала лаяться со всеми без разбору, особенно с начальником смены, но тем не менее, в общем народ к ней относился по-доброму, уж очень она умела быть смешной и забавной. Пластинки «Мелодии» были тогда чрезвычайно дефицитными, и Галка пользовалась ими, как козырными картами. Она, например, могла зайти в магазин «Прага» и предложить продавцам какие-нибудь пластинки, причем без переплаты. Конечно, после этого торт «Птичье молоко» ко дню рождения её сына Андрюшки был обеспечен. В другом магазине она могла брать в любом количестве индийский чай, конфеты «Сливочная помадка», зефир, шпроты, копченую колбасу и прочее, за деньги, конечно, но тоже без переплаты. Потом, уже много позже, она брала меня с собой в этот магазин на Ленинском проспекте, там мы отоваривались, а затем очень многое отвозили Люсе Резниковой, Галкиной подруге детства, больной страшенным полиартритом. Люся была падчерицей первого Галкиного кумира, актёра ТЮЗа Сергея Резникова. Как она рассказывала, он играл Рошфора в «Трёх мушкетёрах». Ей тогда было лет 14. Она дождалась его выхода из театра и пошла за ним. Он заметил её, понял её тоску и привел к себе домой, где и познакомил со своей женой Марией Александровной и двумя дочками – восьмилетней Люсей и совсем маленькой Леной. Так Галка стала приходить к ним, они её подкармливали, она видела их гостей, слушала их разговоры, и ей все это ужасно нравилось. Вот Мария Александровна и устроила ее на работу в «Мелодию».
Галка не забывала их доброту и после смерти Сергея Резникова продолжала навещать Люсю и Марию Александровну. Она и меня с ними познакомила.
Я не помню, как и когда произошло мое сближение с Галкой «Сыр». Наверное, я вместе со всеми в магазине слушала её байки, смеялась, а, может быть, и подыгрывала ей. В общем, через какое-то время мы были с ней во вполне приятельских отношениях. Помню, как она, желая порадовать нас, притащила в магазин магнитофон и кассеты с записями Высоцкого, которого она обожала, и мы часа четыре услаждали свой слух полузапрещёнными песнями Владимира Семеновича. Мне нравился Высоцкий, но я не очень много его слышала, хотя один раз была на его концерте в клубе Горбунова. Тут же мы просто объедались Высоцким, и Галке это очень нравилось. Ей было приятно, что мы разделяем её пристрастие к нему.
Мои отношения с Галкой были очень неровными, из-за её паршивого характера. Конечно, она была немного психопатка, склонная закатывать скандалы и истерики по ерундовым поводам, и в такие минуты изо рта у неё выпрыгивали жабы и лягушки. Потом ей становилось стыдно, но на мировую она не шла. Помнится, я купила ей в подарок бюстгальтер девятого номера, в каждую чашечку которого я могла втиснуть собственную голову. Надо сказать, дарить Галке нижнее белье, особенно трико, было традицией. Она часто вообще ходила без штанов, что облегчало ей проблемы с туалетом, но зимой все же было холодновато. Она с благодарностью принимала подношение, надевала на себя
