Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор - Эндрю Мортон
Письменных свидетельств, подтверждающих существование операции Бегуса, не существует, однако возможность высадки немецких десантников у Букингемского дворца, лондонского Тауэра и других королевских резиденций беспокоила королевскую семью и военных стратегов. По мнению историка Эндрю Стюарта, «среди британской военной и политической верхушки существовали опасения насчет потенциальной высадки вражеского военно-воздушного десанта, и, безусловно, эти опасения касались и безопасности королевской семьи»5. Королеву преследовал страх перед пленением, и она училась стрелять из пистолета в саду Букингемского дворца. Ее мишенью были крысы, бежавшие из-под развалин разрушенных бомбами строений по дворцовой территории. Кузина королевы Маргарет Роудс вспоминала: «Я уверена, что она решила застрелиться в случае высадки десанта и захвата в плен и прихватить с собой на тот свет парочку парашютистов»6. Король Георг VI тоже стал ездить в автомобиле с ружьем и пистолетом. Кроме того, он распорядился перевезти бесценные сокровища короны из лондонского Тауэра в Виндзорский замок. Там он вместе с преданным библиотекарем Оуэном Морсхедом при помощи нехитрых рабочих приспособлений разобрал на части короны, кресты и диадемы, наспех завернул их в водонепроницаемые мешки и утопил в замковых прудах. Позднее они, скорее всего, были извлечены со дна водоемов, завернуты в вату, помещены в кожаные футляры и спрятаны в дворцовых подземельях.
За фасадом храбрых улыбок скрывалась неотвязная тревога о надвигающейся катастрофе. Но на публике король и королева выступали единым фронтом, демонстрируя спокойствие и невозмутимость. Говорили, что Гитлер отзывался о королеве как о «самой опасной женщине Европы», так как ее присутствие в Лондоне и поездки в другие города способствовали нарастающему патриотизму и решимости бороться до победного конца против нацистского режима. Политик и автор воспоминаний Гарольд Николсон уловил это настроение на обеде в узком кругу с королем и королевой. Он писал своей жене Вите: «Он был весел, а она очень спокойна. Они меня воодушевили… эта пара так решительна и хладнокровна. Мы победим, я это знаю. У меня нет ни малейшего сомнения»7.
В период маячившей впереди мрачной неопределенности королева спрашивала в письме старшую сестру Роуз, сможет ли она позаботиться о принцессах, если с ней или с королем что-то случится. Роуз торжественно обещала: «Я клянусь, что сделаю все от меня зависящее и сразу же возьму на себя заботу о них, если что-то случится с вами обоими, не приведи Господь»8. Несмотря на уверения, король и королева не переставали волноваться о безопасности своих любимых девочек.
Вопрос обострился после оккупации Гитлером Нидерландов и смертельной опасности, которой подверглась королева Вильгельмина. Она едва избежала пленения, в последний момент успев спастись на британском миноносце. После этого чреватого последствиями инцидента бывший лорд-канцлер барон Хейлшем настоятельно рекомендовал премьер-министру Уинстону Черчиллю эвакуировать короля, королеву и принцесс в Канаду, куда уже проложили путь многие из его аристократических друзей. «Я вижу, что нацисты предпринимали отчаянные попытки захватить королевские семьи в Голландии и Норвегии. Без сомнения, они сделали бы то же самое и здесь, если бы могли». Но король и королева отвергли предложение об эвакуации семьи в Канаду. Королева заняла твердую позицию: «Дети не могут уехать без меня, я не могу уехать без короля, а король никогда не уедет»9. Канадское правительство, не афишируя этого, приобрело замок Хэтли на острове Ванкувер, подготовив резиденцию для британского правительства во главе с наследной принцессой. Елизавету вместе с сестрой предполагалось вывезти из Британии на борту миноносца из Ливерпуля или на самолете через Исландию.
В то время как самолеты Люфтваффе непрерывно бомбили Лондон, измученная нация видела в лице королевской семьи пример стоицизма и мужества. Девять раз в Букингемский дворец попадали бомбы во время блица, начавшегося в сентябре 1940 года. Однако королевская чета осталась непоколебима. В радиообращении, сделанном по просьбе министерства информации, королева отметила: «Я рада, что нас бомбили. Теперь мы можем смотреть в глаза Ист-Энду»10, имея в виду непрерывные удары по этой части Лондона. Среди всего этого хаоса разрушения и смерти короля называли «сувереном, возглавившим нацию, разделяющим с ней опасности, глубоко сопереживающим ее страданиям и вселяющим бодрость и решимость дать отпор врагу»11.
Хотя родители отказались отправлять Елизавету и Маргарет в Канаду, несколько месяцев перед началом массированных воздушных бомбардировок Англии они провели в Шотландии. Сестры катались на лошадях и играли, например ловя падающие листья, чтобы загадать желание. Даже примерка противогазов казалась еще одной игрой: принцесса Маргарет смотрела на резинового уродца как на последний крик игрушечной моды.
Однако принцессы понимали, что за пределами их обособленного мирка происходило что-то из ряда вон выходящее. Они негодовали, швыряя подушками и книжками в радиоприемник во время антибританских выступлений радиоведущего Уильяма Джойса, уроженца Ирландии и сторонника нацизма, которого презрительно называли лордом «Хо-Хо». Их положение становилось все более неопределенным, и они постоянно беспокоились о родителях, находившихся от них так далеко. Однажды Маргарет спросила Кроуфи: «Вы думаете, немцы придут и заберут их?»12
12 мая 1940 года девочек эвакуировали в Виндзорский замок, расположенный на западе от Центрального Лондона. Глубокие подвалы и толстые стены делали эту средневековую крепость практически неуязвимой для воздушных налетов. По официальной же версии, виндзорских сестер эвакуировали «куда-то в глубь страны»13. Вначале девочкам и гувернантке сказали, что они пробудут в замке всего несколько дней, но им пришлось остаться там до конца войны.
Величественный замок, укрытый светомаскировкой, показался только что приехавшим Елизавете и Маргарет окутанным мрачными тенями и населенным призраками. Сестры жались к Кроуфи, пробираясь по коридорам с гулким эхом и поднимаясь по древним каменным ступеням в свои покои в Ланкастерской башне. Голые стены усиливали впечатление готического мрака. Картины, предметы искусства, люстры и другие королевские сокровища в целях безопасности были вывезены, частично – в отработанные уэльские шахты. Пыльные чехлы покрывали оставшуюся мебель, а застекленные шкафы стояли фасадами к стенам, чтобы в случае бомбовых налетов осколки не причинили вреда присутствующим.
Гнетущая атмосфера усиливалась по ночам, когда на окнах задергивались тяжелые светонепроницаемые шторы и замок напоминал царство мертвых. Снаружи замок охраняли три сотни гвардейцев Гренадерского полка. «Замковая рота» служила первой
