Дэниел Киз - Множественные умы Билли Миллигана
Она увидела привлекательного высокого молодого человека в синем спортивном костюме. У него были усы и длинные баки, но в его глазах застыл детский страх. Увидев ее, он вроде бы удивился, но когда сел на стул напротив нее, сложив руки на коленях, то уже улыбался.
– Мистер Миллиган, – сказала она, – я Дороти Тернер из Юго-Западного центра психического здоровья. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Где вы живете в настоящее время?
Он огляделся вокруг.
– Здесь.
– Номер вашего социального обеспечения?
Юноша нахмурился и долго думал, рассматривая пол, стены, покрашенные желтой краской, жестяную банку вместо пепельницы на столе. Потом погрыз ноготь и стал рассматривать заусенцы.
– Мистер Миллиган, – сказала Дороти Тернер, – я пришла помочь вам, но вы тоже должны мне помогать. Вы должны отвечать на мои вопросы, чтобы я могла понять, в чем дело. Итак, каков номер вашего социального обеспечения?
Он пожал плечами:
– Не знаю.
Она заглянула в свои записи и прочитала номер. Юноша покачал головой:
– Это не мой номер. Наверное, это номер Билли. Дороти пристально посмотрела на него.
– А разве вы не Билли?
– Нет, – сказал он, – это не я. Она нахмурилась.
– Минутку. Если вы не Билли, то кто же вы?
– Я Дэвид.
– А где же Билли?
– Билли спит.
– Где спит?
Он ткнул себя в грудь.
– Здесь. Он спит.
Дороти Тернер вздохнула, собрав все свои силы, и терпеливо кивнула.
– Мне нужно поговорить с Билли.
– Нет, Артур вам не разрешит. Билли спит. Артур не будет его будить, потому что, если он разбудит, Билли убьет себя.
Психолог какое-то время внимательно смотрела на молодого человека, не зная, как продолжить разговор. Его голос, обороты его речи были похожи на детские.
– Подожди-ка минутку. Я хочу, чтобы ты объяснил мне это.
– Не могу. Я сделал ошибку. Мне вообще не следовало говорить.
– Почему?
– У меня будут неприятности с другими. – В юном голосе прозвучала паника.
– Значит, тебя зовут Дэвид? Он кивнул.
– А кто эти другие?
– Я не могу вам сказать.
Дороти стала тихонько постукивать пальцами по столу.
– Но, Дэвид, ты должен рассказать мне об этом, чтобы я могла помочь тебе.
– Я не могу, – упорствовал он. – Они ужасно рассердятся и не позволят мне больше вставать на пятно.
– Но ты должен кому-нибудь рассказать. Ведь ты очень боишься, правда?
– Да, – признался он, и в его глазах блеснули слезы.
– Дэвид, очень важно, чтобы ты доверился мне. Позволь мне узнать, что происходит, чтобы я могла помочь.
Он долго и напряженно думал и наконец пожал плечами.
– Ладно, я расскажу вам, но при одном условии. Вы должны обещать мне, что никому на свете не расскажете этой тайны. Никому. Никогда. Никогда. Никогда.
– Хорошо, – сказала она. – Я обещаю.
– За всю свою жизнь? Дороти кивнула.
– Скажите, что обещаете.
– Я обещаю.
– О'кей, – сказал он. – Я вам расскажу. Всего я не знаю. Знает только Артур. Как вы сказали, мне страшно, потому что очень часто я не знаю, что происходит.
– Сколько тебе лет, Дэвид?
– Восемь. Скоро будет девять.
– А почему именно ты пришел поговорить со мной?
– Я даже и не знал, что появлюсь. Кого-то ударили в тюрьме, и я вышел, чтобы взять боль.
– Объясни, пожалуйста.
– Артур говорит, что я хранитель боли. Когда кому-то больно, мне надо встать на пятно и почувствовать эту боль.
– Это должно быть ужасно. Его глаза наполнились слезами.
– Да, это несправедливо.
– Скажи, Дэвид, что значит «встать на пятно»?
– Так говорит Артур. Он объясняет нам, как это происходит, когда кто-нибудь из нас должен выйти. Это большое яркое пятно света, как от прожектора. Все находятся вокруг него, бодрствуют или спят в своих постелях. И кто становится на пятно, тот выходит в мир. Артур говорит: «Тот, кто встает на пятно, овладевает сознанием».
– Кто же эти другие люди?
– Их много. Я всех не знаю. Теперь я знаю некоторых из них, но не всех. Ой! – Он внезапно замолчал.
– В чем дело?
– Я назвал имя Артура. Теперь уж точно мне попадет за то, что я выдал секрет.
– Все хорошо, Дэвид. Я же обещала, что никому не скажу.
Он съежился на стуле:
– Я не могу больше говорить. Мне страшно.
– Ладно, Дэвид. На сегодня достаточно. Но завтра я снова приду, и мы еще поговорим с тобой.
Выйдя из окружной тюрьмы, Дороти Тернер остановилась и плотнее запахнула пальто, спасаясь от холодного ветра. Она была готова к встрече с молодым уголовником, который прикидывается безумным, чтобы избежать наказания, но не ожидала ничего подобного.
• 2 •
На следующий день, войдя в комнату для бесед, Дороти Тернер заметила что-то новое в выражении лица Миллигана. Он избегал ее взгляда и сидел на стуле с поднятыми коленями, играя со своими ботинками. Дороти спросила его о самочувствии.
Миллиган ответил не сразу, он оглядывался по сторонам и время от времени бросал взгляд на Дороти, как будто не узнавая ее. Потом потряс головой и заговорил как подросток – уроженец Лондона, говорящий на кокни.
– Шумно очень, – сказал он. – Вы все шумите. Чего у вас тут делается?
– Твоя речь звучит смешно, Дэвид. Что это за акцент?
Его взгляд стал шаловливым.
– А я не Дэвид. Я Кристофер.
– Тогда где же Дэвид?
– Дэвид плохо себя ведет.
– О чем ты говоришь?
– Ну, другие ужас как разозлились, потому что он рассказал.
– Объясни мне, пожалуйста.
– Не буду! А то влетит, как Дэвиду.
– За что его наказали? – спросила она, нахмурясь.
– Он рассказал, говорю же.
– Что рассказал?
– Сами знаете что. Секрет.
– Ну хорошо. Расскажи мне немножко о себе, Кристофер. Сколько тебе лет?
– Тринадцать.
– И чем ты любишь заниматься?
– На барабане немного играю, но лучше всего на губной гармонике.
– Откуда ты?
– Из Англии.
– У тебя есть братья или сестры?
– Только Кристин. Ей три года.
Дороти внимательно следила за лицом Кристофера, когда тот говорил на кокни. Он был открытым, искренним, счастливым и очень отличался от человека, с которым она беседовала накануне. Должно быть, Миллиган невероятно хороший актер.
• 3 •
4 февраля, в свой третий визит, Дороти Тернер заметила, что молодой человек, вошедший в комнату, держится совсем по-другому. Он небрежно сел, откинулся на спинку стула и высокомерно взглянул на нее.
– Как ты сегодня себя чувствуешь? – спросила она, почти боясь услышать ответ.
Он пожал плечами:
– Нормально.
– Скажи, пожалуйста, как дела у Дэвида и Кристофера?
