Наталья Богатырёва - «В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников.
А. Якушева:
1. «Я приглашаю вас в леса…» (сборник стихов и песен) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1995 г.
2. «Если б ты знал…» (стихи, песни, воспоминания) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1994 г.
3. Песня-любовь моя (стихи, песни, воспоминания, ноты) – М.: Локид-Пресс, 2001 г.
4. «Три жены тому назад…»(История одной переписки) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 2001 г.
5. М. Кусургашев, Н. Киселёва. Дважды двадцать, или 40 счастливых лет. Об истории радиостанции «Юность» – М., 2002
6. Т. Визбор. «Здравствуй, здравствуй, я вернулся!..» – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1996 г.
Глава 4. Юрий Ряшенцев
Не хочется провидеть ничего, а – ощущать и петь, и жить.
И только…
Ю. РяшенцевЮрий Ряшенцев (р. 1931), поэт, переводчик, драматург. Окончил МГПИ в 1954 г.
Юрий Евгеньевич Ряшенцев родился в Ленинграде, но в 1934 году, когда ему было три года, его перевезли в Москву, в тот дом в Хамовниках, где он живёт почти 80 лет. Это бывшая слобода, в которой издавна селились ткачи («хам» по-древнерусски «полотно»). «Район Хамовники, где я живу всю жизнь, заселяли горожане в первом поколении – рабочие фабрики «Красная роза», завода «Каучук». Я ещё застал здесь поросят и гусей…», – вспоминает Ю. Ряшенцев. Квартиру, в которой он живёт, проектировал для себя архитектор дома, предназначенного для работников фабрики «Красная роза». Мама Ряшенцева отдала за маленькую «трёшку» с крохотной кухонкой огромную квартиру в Ленинграде.
Итак, питерский мальчик из интеллигентной семьи оказался на полубандитской московской окраине. Первый человек, которого он увидел на новом месте, был сосед, спавший пьяный в луже возле подъезда. И интеллигентному, с кудрями до плеч мальчику, которого мама называла «маленький лорд Фаунтлерой», пришлось усваивать законы двора, в котором ему предстояло жить. Для первого выхода во двор его нарядили в красный бархатный костюмчик, который отчим, воевавший в составе Интербригад в Испании, привёз из-за границы. «Можете себе представить, – восклицал Юрий Евгеньевич, – хулиганский двор – и красный бархатный костюмчик!.. Больше я в таком виде во дворе не появлялся. А через какое-то время мама вышла во двор и с удивлением узнала, что у её сына кличка «Петух». Не в уголовном смысле, а потому что он, её сын, на всех наскакивает: в 5–6 лет уже начинаются драки!» В общем, будущий поэт спуску никому не давал, и скоро двор его признал своим. Так что он спустя годы с полным основанием мог о себе сказать: «Оголец усачёвский, пират проходного двора».
Ю. Ряшенцев учился в школе № 23, базовой школе МГПИ им. В. И. Ленина, в конце Усачёвки. Преподаватели института запомнили его еще десятиклассником, одним из лучших игроков школьной сборной по волейболу, которая удачно выступала в районных соревнованиях, а однажды чуть не обыграла сборную МГПИ, состоявшую из взрослых спортсменов-разрядников. К тому же Юрий окончил школу с двумя четверками и был активным общественником (редактор школьной стенной газеты и ответственный за спортивный сектор в комитете комсомола). Понятно, что такой человек для института, испытывающего дефицит в молодых людях, был настоящим кладом, и представители кафедры физвоспитания настойчиво приглашали его поступать в МГПИ. Но на вступительных экзаменах на литературный факультет у Ю. Ряшенцева, отец которого, крупный партийный работник, был репрессирован в 38-м, а отчим – в 49-м, возникли неизбежные по тем временам неприятности. Заведующий спецотделом МГПИ начал задавать ему вопросы сверх школьной программы и поставил «три», хотя по всем остальным предметам были «пятерки». И будущий поэт не прошел в институт по баллам. Его мама, борясь за сына, даже писала письмо министру просвещения с просьбой восстановить справедливость. Справедливость восторжествовала: Ю. Ряшенцева приняли сначала на факультет иностранных языков, а потом перевели на литфак, где он быстро стал одной из самых заметных фигур.
Ю. Ряшенцев, выступление в МПГУ
Между прочим, Ю. Ряшенцев окончил институт с красным дипломом. Но об этом скромно умалчивает, поддерживая имидж этакого записного хулигана. Их с Максимом Кусургашевым свободное, раскованное поведение, их стихи, не вписывающиеся в тесные рамки образцов казённо-официальной поэзии, не раз бывали предметом разбора на комсомольских собраниях. Немудрено, что в его характеристике рядом со словами «тов. Ряшенцев очень способный, разносторонне развитый студент» – нелестные отзывы о поведении. А в одном из декабрьских номеров «Ленинца» за 1953 год в заметке «О моральном облике студента» можно прочесть: «Недопустимое поведение студентов 4 курса факультета русского языка и литературы Волкова, Кусургашева и Ряшенцева также слишком поздно обратило на себя внимание стенной газеты. «Словеснику» давно бы следовало приняться за эту «святую троицу», поднять о ней суровый, товарищеский разговор…»
А. Якушева в своей книге «Если б ты знал…» вспоминает, что Ю. Ряшенцеву однажды даже объявили выговор «за политическое легкомыслие», что по тем временам было чревато серьёзными последствиями. Но уже тогда было ясно: Юрий Ряшенцев – прирожденный поэт. Однокурсник и друг Ряшенцева М. Кусургашев говорил: «С Юркой всегда было интересно. Начитанный, с очень хорошим вкусом, он был самый первый критик. Юрка крепко всегда писал, очень грамотно. У него не было каких-то приблизительных рифм. Когда мы с ним туризмом занимались, вели путевой альбом. Юрка туда стихи свои записывал. Получился своеобразный поэтический дневник наших походов.
Ю. Ряшенцев
«Был он жёлтым, месяц, но потух, стал бледней берёзовой коры. Первым голосом поёт петух, наш походный горн поёт вторым…» [22]
П. Фоменко констатировал: «Юра Ряшенцев – непреложная часть собраний лучших людей Москвы и всей планеты. Я имею в виду литературные и поэтические собрания. Он всегда очень интересно говорит…»[23]
Это было время расцвета спортивной и туристической жизни МГПИ. У походного костра рождались песни – свои, не официальные. «Помню, – рассказывал Ю. Ряшенцев, – как нас 20 человек ушло на Кавказ участвовать в соревнованиях, а приехали назад на 12 билетов, некоторые на крыше поезда. Есть было нечего, в последний день мы сварили себе из последних запасов ведро каши. При этом Кусургашев поддел Барышникова, тот погнался за ним, кинул в него мыло – оно попало в ведро. Пока мы его там вылавливали, мыло растворилось. Пришлось есть кашу с хозяйственным мылом… Атмосфера была непрерывного озорства!..»[24]
Ю. Ряшенцев вспоминал, как вышел в тамбур и застал там Кусургашева и ещё двух ребят за странным занятием… Они сочиняли песню! «Я встрял в процесс сочинения песен, – рассказывал Ряшенцев, – и выяснилось, что мне удаётся находить какие-то версификационные решения не хуже других. Так я попал в обстановку сочинения туристских песен и очень быстро в этом преуспел, потому что, видимо, это во мне было генетически, природно заложено. Для меня сказать что-либо ритмическое, в рифму труда не составляло. У меня был хороший слух, я был музыкален. А уж песенки, которые мы тогда писали: два прихлопа – три притопа, по терциям ползали, – это было совершенно простое для меня занятие».[25]
Неудивительно! То, что из Ряшенцева вырастет поэт, было сразу ясно: первые стихи он написал в 4 года: «Был военный инцидент на Дальнем Востоке, наши отбили у японцев сопку Заозерную, и я написал такие строки – не без влияния Маршака, как понимаю теперь: «Над сопкой Заозерною взвился наш красный флаг, под сопкой Заозерною лежал разбитый враг». Ничего более лаконичного с тех пор я не написал…»[26]
Из похода по Кавказу Ю. Ряшенцев привёз первую свою песню – «Было нас 22», быстро ставшую популярной в институте. До сих пор выпускники МГПИ вспоминают шутливую песенку «Девушки-опора института», авторами которой называют Ряшенцева и Кусургашева. Правда, когда их спросили об авторстве, Максим Кусургашев от непритязательной песенки открестился, а его институтский товарищ, глядя в сторону, неохотно проворчал: «Давно уже пора забыть все, что мы по молодости насочиняли».
