Георгий Сырма - Внимание: граница!

Георгий Иванович Сырма

Внимание: граница!

Молодым воинам пограничникам,

сменившим на боевой вахте своих отцов,

с любовью посвящаю.

Непростые метры

Никогда я не думал, что стану пограничником… Но время было такое, что чуть ли не каждый день менял нашу жизнь. До империалистической войны работал я пекарем. В гражданскую прошел путь от солдата до командира полка и в двадцать первом году вместе с такими же, как я, командирами был направлен на курсы комсостава в Харьков. Экзамены сдал хорошо, признан был годным командовать отдельной частью или соединением. И вдруг Михаил Васильевич Фрунзе объявляет о зачислении нас, тридцати человек, в войска ВЧК для охраны границы.

— Что же получается, товарищ командарм, — выразил нашу общую растерянность комполка Шамис, — командовали мы полками. Справлялись, кажется, неплохо. Благодарности имели. На курсах тоже неплохо учились. За что же нас понижают?

— Чины тут ни при чем, — спокойно сказал Фрунзе. — Вы большевики, и вам поручается особое задание партии. Условия работы на границе сложные. Здесь нужно не только умение стрелять и воевать.

— Но ведь мы, — сказал кто-то из нас, — никогда раньше не служили на границе.

— Да. Но вы умеете работать с людьми. Из трехсот человек мы отобрали тридцать именно по этому признаку. Пограничная служба — это прежде всего работа с людьми. Остальному придется учиться. Скажу вам только одно: Владимир Ильич и Феликс Эдмундович придают большое значение этому вопросу.

«Что ж, — думал я, слушая командарма, раз партия посылает нас на границу — значит, теперь этот участок приобретает особую важность. Значит, так надо».

По лицам товарищей я видел, что и они думают примерно то же.

— Завтра вы отправляетесь в Москву, к Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. Желаю вам всего доброго! — сказал Фрунзе.

Итак, мы приняли новое назначение. Однако и в поезде, увозившем нас в Москву, мы все еще продолжали спорить:

— Интересно, на сколько же категорий нас понижают в должности?

— Тебе сказано — чины тут ни при чем!

— А я и не о чинах, а о работе. Что это за работа — маленький отряд!

— Ты сначала попробуй, потом говори!

— Опять начинай все сначала!

— Да и сможем ли мы еще?

— А вот с этого и начинай!

— Ничего! На войне смогли и здесь выдюжим.

И вот мы, наконец, в Москве, на Лубянке.

Представитель ВЧК провел нас в кабинет Феликса Эдмундовича. Комполка Шамис доложил Дзержинскому о нашем прибытии и вручил пакет. Феликс Эдмундович надорвал пакет, но читать не стал, каждому из нас пожал руку и предложил садиться. Очень тонкий, сухощавый, в гимнастерке, плотно его облегавшей, в сапогах с длинными голенищами, он казался высоким, хотя был, пожалуй, среднего роста. Пока товарищи рассаживались, я потихоньку разглядывал комнату. Мне интересно было, в какой обстановке работает и живет товарищ Дзержинский. Письменный стол с телефонным аппаратом, стулья, за небольшой ширмой узкая кровать, покрытая солдатским одеялом, столик с чайником и двумя мелкими тарелками…

Феликс Эдмундович сел в кресло, закурил, с усталой спокойной улыбкой наблюдая за нами. Шум постепенно умолк. Мы присмирели, ожидая, что скажет Дзержинский.

— Я думаю, настроение у вас не очень-то бодрое по поводу нового назначения. — Феликс Эдмундович внимательно посмотрел на нас.

Мы переглянулись: откуда он может это знать.

— И все-таки, — продолжал Дзержинский, — вам придется осваивать это новое дело. Вы знаете, как трудно было изгнать врагов с нашей земли. А сейчас перед нами не менее трудная задача — защитить завоеванное. По совету Владимира Ильича мы решили взять с ваших курсов товарищей, прошедших большую школу гражданской войны.

В это время зазвонил телефон. Феликс Эдмундович снял трубку.

— Здравствуйте, Владимир Ильич… Да, вот они у меня. Хорошо, сейчас я им скажу… — Положив трубку, Дзержинский объяснил: — Товарищ Ленин беспокоится. Он хочет вас видеть. Сейчас мы поедем в Кремль. Можете, если нужно, привести себя в порядок, а я пока распоряжусь, чтобы вам приготовили пропуска.

Собственно, приводить себя в порядок нам не требовалось: мы и в Харькове, и потом в вагоне вычистили одежду и сапоги чуть не до дырок. Другое нас беспокоило. Оставшись одни в кабинете Дзержинского, мы стали решать, кто и как должен отдать рапорт Владимиру Ильичу. Сошлись на том, что лучше всех это сделает комэск Иванов. Докладывал он всегда четко, спокойно, красиво, густым басистым голосом. И любо-дорого было смотреть при этом на его крупную широкоплечую фигуру.

— Нет, ребята, — отнекивался Иванов, — не могу. Как хотите, не могу. Я еще не видел Владимира Ильича, а уже волнуюсь. Я же зарапортуюсь!

Но мы настаивали, и Иванов согласился. Всю дорогу он шевелил губами — репетировал рапорт.

В бюро пропусков Кремля мы предъявили партийные билеты, и нас провели в зал. Мы расселись и почему-то все смотрели на маленькую боковую дверь, ожидая, что именно из нее выйдет Владимир Ильич. И действительно, открылась эта дверь. Вошел Владимир Ильич, улыбающийся, левая рука в кармане. Он глядел на нас, немного наклонив влево голову. Иванов быстро вскочил и скомандовал нам встать смирно. Мы вытянулись. Владимир Ильич вынул руку из кармана и тоже выпрямился, лицо его стало серьезным. Иванов подошел к товарищу Ленину четким строевым шагом, держа правую руку под козырек.

— Товарищ… — сказал он громким басистым голосом и вдруг смешался: ни по должности, ни по фамилии никак не мог назвать Владимира Ильича.

Мы обомлели.

— Товарищ… — снова попробовал отрапортовать Иванов и опять не смог. На вспыхнувшем его лице выступил пот.

Владимир Ильич сказал мягко:

— Ничего, ничего. Не волнуйтесь. Прошу садиться. Здравствуйте, товарищи.

— Здравия желаем!

Видя, что мы продолжаем стоять, Владимир Ильич сел и тут же обратился к Феликсу Эдмундовичу, давая, видимо, нам время прийти в себя:

— Феликс Эдмундович, мы их, наверное, уже замучили встречами?

— Да нет, Владимир Ильич, они пока не жалуются.

— Ничего не поделаешь, — улыбнулся нам Ленин, — придется потерпеть. Да вы рассаживайтесь поудобнее. Феликс Эдмундович, а об отдыхе их надо позаботиться.

Дзержинский ответил, что с жильем, отдыхом и питанием все будет сделано.

— Ну что ж, товарищи, — сказал Владимир Ильич, — постараюсь не задерживать вас долго. О международном положении докладывать не стану. Скажу только, что постепенно оно складывается в нашу пользу. Но как бы ни укреплялось наше положение, мы ни в коем случае не должны ослаблять границ. Вот почему так необходимо по-настоящему заняться подбором кадров командного состава для войск ВЧК, которые должны прийти на смену полевым частям, охраняющим границу.