Лия Престина-Шапиро - Словарь запрещенного языка

Словарь запрещенного языка

Моим детям, Володе и Инне, благодаря которым я живу на Святой земле.

Лия Престина-Шапиро

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

В один из майских дней 1963 года у витрины магазина словарей на Кузнецком мосту в Москве останавливались прохожие.

С любопытством рассматривали синюю обложку довольно толстой книги, на которой крупными золотыми буквами было написано «Иврит-русский словарь», а ниже на иврите «מילון עברי-רוסי».

Подавляющее большинство любопытных не понимали этой надписи па чужом для них языке...

* * *

После стольких кошмарных лет преследования так называемых космополитов, полного разгрома еврейской культуры, закрытия театров, библиотек, жесточайшей цензуры любой еврейской песни, стихотворения, публицистики, связанной с еврейской жизнью; чистки министерств от сотрудников-евреев, снятия с руководящих постов людей с неугодным пятым пунктом в паспорте; физического уничтожения лучших, талантливейших, фанатично преданных советской власти деятелей еврейской культуры; позорного дела врачей — когда слово «еврей» произносилось как что-то неприличное, позорное, а слово «иврит» вовсе не существовало, оно было под семью замками... Что же мы видим? В витрине советского магазина, в центре Москвы появился словарь иврита — древнееврейского языка, ставшего государственным языком Израиля!!!

Прежде чем зайти в магазин, заинтересованные несколько раз проходили мимо витрины. Какие только мысли не приходили в голову!

— Может быть, это камуфляж, специальная провокация и следят за теми, кто спросит книгу? (Ведь в воздухе еще витали слухи пятидесятых и начала шестидесятых годов о высылке евреев, составлении списков, строительстве на Севере бараков и т. д).

—        Может быть, можно легально учить иврит? (Иначе зачем выпускать словарь?)

—        Кто знает, а может быть, и поехать в Израиль?

Может быть? Может быть? Может быть?

Так или иначе в Москве словарь раскупили в течение нескольких дней.

Покупали из любопытства.

Покупали — показать престарелым родителям.

Покупали, надеясь, что, может быть, пригодится для детей и внуков.

Покупали и прятали в укромном месте подальше от любопытных глаз.

Часть купивших начали изучать язык по словарю и грамматическому очерку, приложенному к нему.

Среди них были первые энтузиасты, из учеников быстро ставшие учителями языка иврит (нередко с риском потерять свободу).

Вокруг учителей образовывались небольшие группы, ученики которых, в свою очередь, освоив первые «азы», сами становились учителями. Учителя учили и учились сами...

В конце шестидесятых, после победоносной шестидневной войны, интерес к Израилю возрос, особенно среди молодежи. Резко увеличилось число людей, желающих учить иврит. Соответственно выросло и количество учителей.

Преподавание иврита проводилось нелегально. Ведь по советской науке язык иврит не существовал. Как же можно было его преподавать? Следовательно, получить разрешение и дать объявление было невозможно. Учителями иврита 70-х были Павел Абрамович, Борис Айнбиндер, Иосиф Бегун, Мила Вольвовская, Саша Большой, Леня Вольвовский, Зеэв Гейзель, Миша Гольдблат

Сергей Гурвиц, Женя Деборин, Володя Золотаревский, Леня Иоффе, Фима Крайтман, Юлий Кошаровский, Валерий Крижак, Алеша Левин, Алеша Магарик, Карл Малкин, Изя Палхан, Виктор Польский, Володя Престин, Наташа Ратнер, Дан Рогинский, Арие Рутштейн, Аба Таратута, Эрнст (Моше) Трахтман, Лева Улановский, Витя Фульмахт, Лева Фурман, Миша Холмянский, Саша Холмянский, Мика Членов, Володя Шахновский, Арие шенкар, Юлий Эдельштейн, Илья Эссас и многие другие. За преподавание иврита и активную просветительскую деятельность в области иудаизма получили срок и были в ссылке Бегун Иосиф, Эдельштейн Юлий, Вольвовский Леня, Холмянский Саша, Магарик Алеша. (Я не упоминаю тех, кто был осужден просто за сионистскую деятельность, их десятки).

Я не историк, не вела дневников, память мне уже изменяет. Пишу только о тех, кого знала, как учителей иврита.

Прошу не обижаться тех, кого не упомянула.

Разрешив издание словаря, идеологи власти просчитались. Отцу удалось их провести. Просив разрешения на издание словаря, он всегда писал, что словарь нужен изучающим арабский, эфиопский, персидский или язык пушту, для сравнительной грамматики и т.д.

Но он знал, что словарь нужен в первую очередь евреям. Да, евреям, желающим знать свой язык. Евреям, мечтающим жить на своей исторической родине. Евреям, не желающим быть людьми второго сорта, без своего языка, без рода и племени.

Словарь имел огромное значение для становления еврейского самосознания и большой алии в Израиль.

Выход в свет словаря рассматривался как чудо, и это чудо совершил его автор — Феликс Львович Шапиро.

Книгу о Феликсе Шапиро писали мы все. Это те, кто знал и помнил Ф. Шапиро, те, кто впервые увидел еврейские буквы, те, кому словарь напомнил, что он еврей, те, кто учил иврит и учил других, те, кто откликнулись на статью «Словарь отца» и ждут с нетерпением книги, чтобы подробнее узнать об авторе и времени, и те, кто выбрал для себя путь Шереметьево-Лод (стартовая площадка могла быть и другой).

Я благодарю всех приславших свои очерки и заметки. Благодарю тех, кто помог создать эту книгу.

Сотворение чуда

Лия Престина

ДЕЛО ЖИЗНИ

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ

Файтель (Феликс) Шапиро родился на пасхальной неделе 1879 года.

Он был первым ребенком в семье учителя хедера Лейба и его жены Сарры-Доны.

Первые годы жизни прошли в маленьком, забытом богом, еврейском местечке Холуй, вблизи города Бобруйска Минской губернии.

Фоля (так его звали дома) — очень живой, настойчивый в исполнении своих желаний, любознательный, любопытный, шаловливый мальчик.

Хедер отца (комната для занятий) находился рядом с жилыми комнатами семьи, и маленький Фоля часто сидел на занятиях, внимательно слушая объяснения отца своим ученикам. Там стояли только скамейки разной высоты.

Мальчики местечка посещали хедер с 5 лет. Фоля выучил алеф-бейт (азбуку) к двум годам, а с трех уже самостоятельно читал.

Через несколько лет семья переезжает в город Бобруйск.

Отец Лейб расширяет хедер[1], у него есть помощник — восьмилетний сын Фоля. Отец спокойно учит старшую группу, а с малышами с удовольствием занимается очень важный, всегда в кепке, в пиджаке до колен — Фоля. Через несколько лет, определив будущую судьбу старшего сына, Лейб посылает Фолю учиться в иешиву.