Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

Максим Жегалин

Бражники и блудницы Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века

© Максим Жегалин, 2025

© ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Individuum ®

Предисловие

Пили, плакали, провидели Несказанное, ждали Солнца, но пропадали в лиловых сумерках, ждали победы над Солнцем – но забредали в глухие переулки, сбивались с пути, и метель заметала их следы. Серебряный век представляется нам снежным, метельным, зимним, холодным, отчаянно ждущим весны, которая если и придет, то обманет. «И матрос, на борт не принятый, / Идет, шатаясь, сквозь буран. / Всё потеряно, всё выпито! / Довольно – больше не могу…»

Серебряный век представляется нам диковинным кукольным спектаклем, растянутым на полтора десятилетия, спектаклем, где актеры, поодиночке и группами, ткут серебряную ткань своих жизней, сплетаются в причудливые союзы и расплетаются, ища новые узоры. Сердца разбиты, но сцена все та же, и серебряная сеть не рвется. «И серебряный месяц ярко / Над серебряным веком стыл…»

Темный эрос разлит по всему обозримому пространству, неврастеники востребованы эпохой. Ткань реальности истончилась, и сквозь нее что-то просвечивает. Видят сны, вертят столы, раскладывают карты Таро, ищут Бога в словах и в числах, вот-вот найдут тропу к нему, но тщетны их упования: все башни, все храмы будут разрушены и осмеяны. «Созидающий башню сорвется». Бог не там. Он, может быть, у вас за спиной.

Эта книга – летучий очерк Серебряного века, портрет бегущего времени, групповой портрет участников, смутно догадывающихся о том, кто они и зачем.

А они – лучшее, что у нас было.

Татьяна Толстая

1905

9 января 1905 года.

Поезд Москва – Петербург с опозданием прибывает на вокзал. 24-летний Борис Бугаев, он же Андрей Белый, выпрыгивает на перрон – сегодня он увидит Санкт-Петербург впервые. Слышатся отдаленные выстрелы. Испуганные люди оглядываются по сторонам. Никто не понимает, что происходит. Паника.

Спустя полчаса Белый добирается до дома Мурузи на Литейном проспекте. Находит парадную, поднимается на четвертый этаж, видит дверь с табличкой, на которой готическими буквами написано «МЕРЕЖКОВСКИЙ». Осторожно заходит в квартиру.

На козетке лежит рыжеволосая женщина и курит папироску. Это Зинаида Гиппиус – сейчас ей 35 лет, но в полумраке комнаты она выглядит моложе.

– Ну и денек вы выбрали, – говорит Гиппиус и протягивает Белому руку.

На том же поезде в Петербург приехал 27-летний поэт Максимилиан Волошин. Разминувшись с Белым, он берет извозчика и едет в сторону Васильевского острова. Сани с трудом проезжают между толпами рабочих. На Полицейском мосту Волошин едва не попадает под пули – спустя несколько часов знакомый доктор расскажет поэту, что раны от этих пуль чудовищны.

24-летний поэт Александр Блок курит папиросу за папиросой, то и дело вскакивает и подходит к окну: он слышал выстрелы и знает, что войска стреляли в мирных людей. Блок живет в Гренадерских казармах вместе с женой, мамой и отчимом-офицером. Из окна виден плац – солдаты строятся в шеренги и маршируют. В небе две радуги. И откуда зимой вдруг радуги? Дурное предзнаменование.

Андрей Белый решает остановиться в квартире в доме Мурузи. Здесь живут трое: поэт и критик Зинаида Гиппиус, ее муж, писатель Мережковский, и публицист Философов. Квартира огромна: шутят, что Мережковский ищет Бога и не может найти его на собственной жилплощади.

Вечером 9 января протестующие бьют окна в Аничковом дворце. Горят газетные киоски. Гиппиус, Мережковский, Философов и Белый идут в Александринский театр. Они срывают спектакль, призывая собравшихся к трауру по погибшим. Актер Николай Варламов плачет за кулисами: его спектакли никогда прежде не срывали.

Ночью снова стреляют. Извозчики отмывают сани от крови. По всему городу слышны голоса, крики, свист. Таким Андрей Белый увидел Санкт-Петербург впервые. 9 января 1905 года царскими войсками была расстреляна мирная демонстрация рабочих. Этот день стал началом первой русской революции и вошел в историю как «Кровавое воскресенье».

Итак, январь 1905 года. Санкт-Петербург

Александр Блок не понимает политики и близится к безумию. Прибывший из Москвы Белый считает Блока своим ближайшим другом. При этом он, кажется, влюблен в его жену – дочь известного химика Любовь Менделееву. Зинаида Гиппиус считает, что более противоположных друг другу людей, чем Блок и Белый, не найти. Зинаиду Гиппиус все боятся: одним словом она может устроить и разрушить литературную судьбу. Кто такая Зинаида Гиппиус?

«Сатанесса», «декадентская мадонна», «белая дьяволица», «ведьма» – так ее называют. Она любит длинные платья, предпочитает лиловый цвет. Говорят, у нее есть колье из обручальных колец влюбленных в нее мужчин. Она подписывается мужскими псевдонимами, самый известный из которых – Антон Крайний. Почему «крайний»? Потому что «не средний». Средний – мещанство и пошлость.

Гиппиус сочетает в себе мужское и женское и уверена, что андрогинность – суть любого человека. У нее изумрудные глаза русалки, глаза эти близоруки – Зинаида всегда ходит с лорнеткой.

Эта ведьма замужем. За дьяволом? Нет, за Дмитрием Мережковским – религиозным мыслителем и писателем. Вместе они ищут царство Третьего Завета – царство спасения, где идеальные человеческие сверхсущества будут жить в союзе с Богом. Увы, дорога в тот прекрасный мир закрыта для людей, пребывающих в греховном «двусоставном союзе». Истинное «я», по мнению Гиппиус, раскрывается только в союзе с другим «я», то есть пара влюбленных – это всего лишь одно проявленное «я», и для настоящего союза необходим третий – тот, с кем это «я» наконец-то соединится. Именно поэтому в начале января 1905 года в квартиру к Мережковским переехал литератор и красавец Дмитрий Философов.

Этот странный союз трое заключили еще в 1901 году. В 12 ночи двери были заперты, окна закрыты шторами. На белой скатерти лежали трехсвечники, соль, хлеб, нож, цветы и виноград. В соседней комнате грелось на спиртовке вино. Свечи были украшены лентами, как делается при венчании. Гиппиус, Мережковский и Философов просили друг у друга прощения, целовали друг другу руки, молились. Каждый пил вино из чаши, каждый читал из Ветхого Завета. После все целовались крестообразно: в лоб, в губы, в глаза. После – обменивались крестами. «Не аскетизм, а влюбленность спасут человека», – так говорит Мережковский. Так заключается сакральный брак троих. Так все трое превращаются в единое. Так строится царство Третьего Завета. Но какие вокруг ходят сплетни…

20 января 1905 года в Петербурге рушится Египетский мост. Эскадрон гвардейской кавалерии и 11 саней с возницами оказываются в воде, гибнут три лошади. Говорят, сработало проклятье сфинксов, которые стоят по краям моста. Но, возможно, все дело в непрочности конструкции.

Ну что ж. Зинаида Гиппиус находит Андрея Белого извивающимся и всегда танцующим. Александра Блока же она видит серьезным и неподвижным.