Изверг. Когда правда страшнее смерти - Эммануэль Каррер

Эммануэль Каррер

Изверг. Когда правда страшнее смерти

Emmanuel Carrère

L’Adversaire

© P.O.L éditeur, 2000

Published by arrangement with SAS Lester Literary Agency & Associates

© Хотинская Н.О., перевод на русский язык, 2024

© ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Субботним утром 9 января 1993 года, когда Жан-Клод Роман убивал свою семью, я был со своей на родительском собрании в школе Габриэля – это мой старший сын. Затем мы пошли обедать к моим родителям, а Жан-Клод – к своим, а после обеда убил их. Я был один у себя в студии всю вторую половину субботы и воскресенье, дни, которые обычно посвящаю семье и друзьям, так как заканчивал книгу, над которой работал уже целый год, – биографию писателя-фантаста Филипа К. Дика. В последней главе я рассказывал о днях, которые он провел в коме перед смертью. Я поставил точку во вторник вечером, а в среду утром прочел в «Либерасьон» первую статью о деле Романа.

Люк Ладмираль проснулся в понедельник в пятом часу утра от телефонного звонка – звонил Коттен, аптекарь из Превессена. В доме Романов пожар, и хорошо бы друзья приехали помочь, чтобы хоть что-то из мебели успеть спасти. Когда он примчался, пожарные выносили из дома тела. Всю жизнь ему будут вспоминаться серые, наглухо застегнутые пластиковые мешки, в которые положили детей: на них лучше было не смотреть. Флоранс просто прикрыли плащом. Ее почерневшее от копоти лицо совсем не пострадало. Люк пригладил ей волосы прощальным, скорбным жестом, и вдруг его пальцы наткнулись на что-то странное. Он осторожно повернул голову молодой женщины и позвал пожарного, чтобы показать ему зияющую над самым затылком рану. Наверное, ее задело балкой, решил пожарный: чердак наполовину обрушился. После этого Люк забрался в красную машину, где уложили Жан-Клода, – он, единственный из всей семьи, еще дышал. Пульс бился еле-еле. Он был в пижаме, лежал без сознания, весь обгоревший, но уже холодный, как мертвец.

Прибывшая скорая помощь увезла его в больницу, в Женеву. Было еще темно, холодно, все вымокли под струями пожарных шлангов. Делать возле дома больше было нечего, и Люк пошел к Коттенам обсохнуть. В желтом свете кухни они слушали всхлипы кофеварки, не решаясь посмотреть друг на друга. Их руки дрожали, поднимая чашки, а ложечки звенели невыносимо громко. Потом Люк поехал домой, ему предстояло сообщить о случившемся Сесиль и детям. Софи, его старшая, была крестницей Жан-Клода. Пару дней назад она, как это бывало часто, ночевала у Романов, а могла ведь остаться у них и сегодня, и тогда тоже лежала бы сейчас в сером мешке.

Они вместе учились на медицинском факультете в Лионе и с тех пор были неразлучны. Женились почти одновременно, их дети вместе росли. Каждый знал о другом все, не только фасад, но и тайны – даже у порядочных мужчин и хороших мужей, закаленных от соблазнов, бывают тайны. Когда Жан-Клод признался, что завел любовницу, и заикнулся было о том, что пошлет все к чертям, именно Люк его образумил: «Долг платежом красен, я тоже могу когда-нибудь сорваться с катушек». Такая дружба много значит в жизни, очень много. Ею дорожат почти так же, как крепкой семьей. И Люк всегда твердо знал, что когда им стукнет шестьдесят или семьдесят, то с высоты этих лет, как с вершины горы, они вместе окинут взглядом пройденный путь, вспомнят, где споткнулись, а где чуть не сбились с дороги, как помогали друг другу и как в конечном итоге все преодолели. Друг, если он настоящий, – это ведь еще и свидетель, кто-то, чьими глазами виднее собственная жизнь. Так вот, Люк и Жан-Клод уже двадцать лет без громких слов были такими свидетелями друг для друга, и ни один ни разу другого не подвел. Их жизни были похожи, хотя преуспели они по-разному. Жан-Клод стал большой шишкой в науке, накоротке общался с министрами и разъезжал по международным симпозиумам, тогда как Люк практиковал в Ферне-Вольтере. Но он не завидовал другу. Только в последние месяцы между ними пробежала кошка, и причина-то выеденного яйца не стоила – из-за школы, в которую ходили их дети. Непонятно, какая муха укусила Жан-Клода, но он ударился в амбицию, да так, что пришлось Люку сделать первый шаг: не ссориться же, в самом деле, из-за такой ерунды. Его эта история задела за живое, они с Сесиль обсуждали ее несколько вечеров подряд. Как смешно все это выглядело теперь. Какая хрупкая штука жизнь! Еще вчера была дружная счастливая семья, люди жили, любили друг друга, и вот теперь из-за какой-то неисправности отопления – обугленные тела, труповозка, морг… Жена и дети были для Жан-Клода всем. Как он сможет жить, если выкарабкается?

Люк позвонил в Женеву, в службу скорой помощи: пострадавшего поместили в барокамеру, шансы на то, что он выживет, невелики.

Вместе с Сесиль и детьми они молились, чтобы он не пришел в сознание.

У дверей кабинета Люка поджидали два жандарма. Вопросы они задавали какие-то странные. Хотели знать, не было ли у Романов врагов, не занимались ли они какой-либо противозаконной деятельностью. Он удивлялся, пока жандармы не выложили ему правду. Осмотр тел, даже без вскрытия, показал, что все трое умерли до пожара – Флоранс скончалась от ранений головы, нанесенных тупым предметом, а Антуана и Каролину застрелили.

И это было еще не все. В Клерво-ле-Лак сообщить страшную весть родителям Жан-Клода, больным старикам, выпало на долю его дяди. Тот отправился к ним, захватив с собой на всякий случай местного врача. Дом стоял запертый, собака не лаяла. Встревожившись, он высадил дверь и обнаружил супругов и собаку лежащими в лужах собственной крови. Они тоже были застрелены.

Убийство. Романов убили. Слово отзывалось потрясенным эхом в голове Люка. «Что-нибудь украли?» – спросил он. Это слово имело хоть какой-то смысл в данной ситуации. Жандармы сами еще не знали, но когда жертвами двух преступлений, совершенных на расстоянии 80 километров друг от друга, становятся члены одной семьи, это похоже на месть или сведение счетов. Они снова и снова спрашивали о врагах, и Люк растерянно качал головой: враги у Романов? Романов все любили. Если их действительно кто-то убил, то наверняка это был чужой человек, нездешний, незнакомый с ними.

Жандармы даже не знали толком профессии Жан-Клода. Соседи называли его доктором, но кабинета у него не было. Люк объяснил, что он занимался научными исследованиями в штаб-квартире Всемирной организации здравоохранения в Женеве. Один из жандармов позвонил туда и попросил соединить его с кем-нибудь, кто работал с доктором Романом, – с его секретарем или с кем-то из коллег. Телефонистка доктора Романа не знала. Поскольку собеседник настаивал, она соединила его с главой отдела кадров, тот посмотрел личные дела и подтвердил: никакой доктор Роман в ВОЗ не