Изумруд в чёрном мазуте - Даниил Летучий

Даниил Летучий

Изумруд в чёрном мазуте

Изумруд в чёрном мазуте

Холодная дрожь пробирает до костей. Ужасающие капли грязной воды льются мощным потоком с куртки. Если есть ветер — невыносимо, если нет — то мало что меняет. В голове каша, подобная позавчерашнему творогу на столе: субстанция для чего-то полезного, но скоротечная. Буквы алфавита пройдены до буквы “Н”, ведь пересмотрено всё: Амбиции, Бред, Воля…Надежда. Всё меньше и меньше остаётся у меня её. Ужасные, дикие, примитивные условия не всегда являются двигателем к успеху. Это мы привыкли видеть в интернете: “Я начинал на заправке, а позже стал продавать обувь через интернет”; “Мы жили в одной комнате с моей женой, и я разработал игру, теперь я получаю от миллиона и выше, в предложениях от разных компаний”; “Я спал на улице и за копейки оттирал обувь от грязи каждый день, теперь же меня взяли в солидную фирму”.

Они могут называть такое провидением, богом, судьбой, фортуной, “упорным, тяжёлым трудом”, могут назвать это счастливым случаем. Может это и действительно так. С нашим уровнем жизни уже и другие ценности, люди всегда пытались выставить себя лучше, чем они есть. Всегда пытались забранить ближнего, дабы стать “правым”. Оклеветать родного, чтобы взамен получить желаемое. Им не хватит смелости на самопожертвование, они и так отвержены, только в другом направлении. Они неистово стоят, словно скала, в пучине воды, кто-то из них выглядывает вершиной, кто-то залит только до основания, а кто-то и вовсе полностью погружён в море. Они могут видеть, слышать, но не наблюдать и слушать. Их истина — уважительная причина, для неуважительного поведения. Они следуют за модой, следуют за тенденцией. Весь этот организм как один говорит: “У меня своя правда, зачем я должен вести себя манерно? Зачем я должен соблюдать этикет? Это моя жизнь”.

Точно ли их жизнь настоящая? Почему они так яро бегут за комфортом, себялюбием? Откуда в них столько грязи, которая крепит фундамент их непоколебимого мнения? Да кто сказал, что их мнение принадлежит им? Они вправе считать его своим, если синтезировали его на основе давно записанного? Они действительно полагают, что их жизненный опыт уникален? Этот мир останется таким на очень и очень долго, пока истину не возьмёт не какой-то диктатор или революционер, а каждый из нас. Но не переживайте, до этих светлых времён мы не доживём. Зато у нас есть большее наслаждение — эту тьму, мы проделываем дыры и получаем сито белого и чёрного, в то время, как однажды этот мир будет только белым. Хотя куда же нам рассуждать, может это белизна заключается в гибели всего человечества, ведь наша жизнь — это мучительное рождение, томная жизнь и неизбежная смерть. Скандалы, страсти, всплески эмоций, шок и прочее другое, что постигает каждый из нас.

С уверенностью могу сказать только одно: не стоит ждать справедливости. Не все личности дошли до нас, не всех мы услышали, кто-то умер под забором, кого-то убили по пути в затхлый домишко, да и вся эта волокита наших блуждающих огоньков, где более яркий, но дымный, перекрывает по-настоящему тёплый огонь. Такой огонь перекрыл и меня. В какое-то время я мог бы счесть себя способным, с хорошим будущим, но всё стало распадаться, причём не сразу, так что я даже не заметил, как бездна раскрылась перед ногами. Сначала у меня были обычные тревоги, ну знаете, как бывают у всех. Мы можем переживать о будущем поступлении, мы можем суетиться так же и над другими событиями. Потом у меня появились боли в костях, я свыкся с ними и продолжал бороться на своём главном поле битвы (это так я называл получение знаний и попытки писать). Так и прошло пять лет, сначала я ещё напором шёл на своё будущее, наивным взглядом пробивал всё, подавал хоть какие-то мелкие работы на конкурсы, пылал идеями, но так и не закончил ни одной книги. То бумажные рукописи терялись, то файлы удалялись сами собой. Словно всё мне говорило о том, что это не моё. Там было желание, но не было навыков. Конечно, с каждым годом я становился всё лучше и лучше, старался вести текст так, чтобы читатель сразу завлёкся, изнемогал с развитием произведения (ещё много мелкой, чопорной работы, по типу “как не стать канцеляристом в 21-м веке).

После того, как у меня стало лучше получаться, я падал духом от того, что не могу выдать хорошей мысли, теперь у меня были руки, но не было лопаты, чтоб докопаться до чего-то стоящего. Вот я и стал копать руками — ещё больше писать. После того, как грязь въелась мне в кожу, амбиции совершенно покинули меня. Это произошло от сравнения себя с другими, при том не ровесниками, а авторами мировой известности.

После тревог, болей в костях, падения духа напор на будущее, о котором я говорил выше, отмыл и мои грязные от копания руки. Мысли стали более сдержанными, в том плане, что я уже не считался с жизнью так радикально. “У меня есть дело — остальное не важно”. Я имел в виду, что не важно, как я себя чувствую, не важно, какая погода за окном, хотя я очень винил себя, просто так, за то, что люди страдают. Нет, я рос в хорошем воспитании. Может поэтому так и сработало, что маленький я не мог отблагодарить своих родителей за всё, что они делают для меня. Даже детская злоба и ненависть, — я был благодарен за то, что могу испытывать даже такие чувства благодаря им.

Так я и остался сопереживать, быть эмпатичным. Хотя когда-то я боролся и с гневом. Выпускал злобу на других, потом это чувство перешло на меня же. Однажды я семьдесят раз ударил себя алюминиевой битой по лицу. Мне не хотелось отключиться, и я бил в меру, пока моё лицо полностью не покрылось кровавым платком. Утешения в жизни я начал находить в чужом творчестве. Будучи через чур чувствительным, я с лёгкостью проникался книгой или фильмом. Если книга была ужасная, я жалел, что не прочёл другую книгу автора, в итоге я брал и читал другое его произведение, а потом всё равно жалел, что он умер; а если фильм был плохой, то я уже представлял жизнь на съёмочной площадке — дешёвые декорации, неподходящие актёры, сюжет, равный моим книгам,