Юрий Ценципер - Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

Владимир Ценципер, Юрий Ценципер

Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

Авторы выражают благодарность за помощь в работе над книгой Илье Осколкову-Ценциперу и Петру Фаворову

© В. Ценципер, Ю. Ценципер, 2015

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2015

© ООО “Издательство АСТ”, 2015

Издательство CORPUS ®

От авторов

Эта книжка – о наших родителях.

Их жизни почти совпали с рамками XX века и поэтому, на наш взгляд, могут оказаться интересными не только тем, кто их знал и находился под обаянием их личностей.

Текст в максимальной степени построен на использовании семейного архива, содержащего многочисленные письма, документы, фотографии и другие материалы. Отец – Михаил Ценципер – всю жизнь испытывал страстный интерес к собиранию любых письменных свидетельств времени, что сохранило для нас массу интересных документов. Кроме того, в семье существовала традиция регулярно обмениваться письмами.

Кроме семейного архива мы использовали воспоминания, дневники, печатные публикации родственников, друзей и знакомых, а также документы из архивов НКВД-КГБ-ФСБ, доступ к которым мы получили в 1998–2000 годах, книги исследователя Коминтерна профессора Фридриха Фирсова “Секретные коды истории Коминтерна. 1919–1943” (2007) и “Секреты Коммунистического Интернационала. Шифропереписка” (2011), а также материалы Российского государственного архива социально-политических исследований (РГАСПИ).

Владимир Ценципер

Интерес к документам, письмам и прочему “бумажному” у меня, конечно, от отца. Я что-то всегда откладывал, вырезал, собирал. Раньше – совершенно не задумываясь. Теперь – задумываясь. Время пока есть.

Но все-таки надо вспомнить и историю создания конкретно этой книги. Книги-архива.

Первый толчок, связанный с интересом именно к архиву отца, помню отлично. Поразительна была оставленная отцом на видном месте, перевязанная бечевкой небольшая пачка бумаг с запиской “Уничтожить не читая”. Мы с моим братом Юрой, конечно, догадывались, что это за письма – история его первой любви. Было письмам около семидесяти лет! У отца не поднялась рука уничтожить их самому. Это была его история. Мы выполнили последнюю волю отца. Именно тогда я и начал размышлять обо всем архиве семьи. Надо привести его в порядок.

А за несколько лет до этого, незадолго до того как мамы – Аси Ужет – не стало, я буквально украл ее ранние-ранние дневники. Я никогда и не знал, что они существуют. Вернее, это были только фрагменты дневников, так как большую часть мама заодно с каким-то толстеньким конвертом уже уничтожила. Вместе с остатками дневника была и часть воспоминаний. Мама была в этом смысле совершенно другой, чем отец: у нее была установка: все, что можно, не сохранять – может быть, с 30-х годов.

Последние документы, появившиеся уже в нашем с Юрой архиве, тоже связаны с моим “воровством”. Тетка моя Адочка (Ада Борисовна Ценципер, сестра отца) начала чистку их семейных бумаг задолго до своего конца. Оставляла она только то, очень немногое, что было связано с ее дочерью, нашей сестрой Иринкой. Кроме этих документов и фотографий Адочка долго хранила только военный дневник своего мужа Евгения Николаевича Еремина. Дневник этот – маленькую толстенькую записную книжечку – я и увел у Адочки, когда она стала все окончательно подчищать перед своей смертью. Из близких людей около нее был только я. Тяжелая и очень одинокая смерть.

Уверен, что и мама, и Адочка мне эти поступки простили бы. Но сказать о них надо.

Вот с этих дневников – маминых конца 20-х годов и Евгения Николаевича 1941–1945 годов – я и стал постепенно разбирать наш семейный архив. По годам, по характеру – письма, документы, вырезки, газеты, публикации и так далее.

Основной рывок в систематизации архива, в приведении его в нынешнее состояние произошел тогда, когда я после МЭЛЗа (Московского электролампового завода) пошел работать в школу. Однажды, рассказывая и показывая что-то “архивное” ученикам, я увидел эти документы их глазами: ветхие, затертые, еле читаемые. При помощи ребят-добровольцев архив стал перепечатываться. Стали складываться папки по годам и по типам документов. В итоге – более сорока папок и еще примерно пятнадцать альбомов. Внутри папок – листы с напечатанными текстами. В конце каждого текста приклеен конверт с прозрачным окном. В конвертах – подлинники. Привел я в порядок и свои личные записи. В том числе воспоминания, написанные в 1970 году. Отрывки из этих воспоминаний частично использованы в этой книге. В 1970-м я назвал их “Золотые шары”, имея в виду цветы. Основания к этому у меня были.

Однажды, когда мы с Юрой были вместе и размышляли, что дальше делать с архивом, обоим пришла мысль: а что, если составить “Избранное”?! Это же слово мне уже приходило в голову, когда я показывал документы друзьям в Москве. “Избранное”. И началось!

В процессе этой работы возникла идея сделать самостоятельно десяток экземпляров. Опыт такой был у меня еще с 80-х годов. Затем захотелось издать это небольшим тиражом, но…

КНИГОЙ. Книга потребовала несколько другого подхода к материалу, но дело шло. Хотя и медленнее, чем хотелось. И еще одно: с самого начала очень многие искренне спрашивали: кому это нужно? Ответ и у Юры, и у меня здесь был одинаковый и очень простой: это нужно нам! А теперь, завершив наш труд, я уверен, что не только нам. Это история не только наша. Это и есть ИСТОРИЯ. А время этой работы – время счастья.

Юрий Ценципер

Я человек старой закваски. В моих руках – бумага, шариковая ручка, ножницы, клей.

После того как мы с Володей решили сделать эту книгу, у меня в комнате оказались десятки папок и альбомов. Голова пошла кругом – где их сложить, в каком направлении действовать. Сначала надо было все скопировать, а это – часы стояния у ксерокса, около двух тысяч страниц. Но самое главное – продумать содержание книги, ее разделы и главы. Решил идти в хронологическом порядке – от начала века, рождения родителей, их молодости, нашего с Володей рождения и далее, через войну, – к концу века.

В каждой из папок десятки, сотни писем и документов. Прочитав очередное письмо, брал ножницы и вырезал главное – то, что отражало характер, личные качества тех, кто писал и кому написано. Попутно затрагивались те или иные детали эпохи. Это был нелегкий труд, потому что нужно было многое сокращать, а почти каждая строка была дорога.