Влас Дорошевич - Шаляпин в «Scala»
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Влас Дорошевич - Шаляпин в «Scala» краткое содержание
Шаляпин в «Scala» читать онлайн бесплатно
Влас Михайлович Дорошевич
Шаляпин[1] в «Scala» [2][3]
– Да чего вы так волнуетесь?
– Выписывать русского певца в – Италию! Да ведь это все равно, что к вам стали бы ввозить пшеницу.
Из разговоров.* * *
Я застал Милан, – конечно, артистический Милан, – в страшном волнении.
В знаменитой «галерее», на этом рынке оперных артистов[4], в редакциях театральных газет, которых здесь до пятнадцати, в театральных агентствах, которых тут до двадцати, только и слышно было:
– Scialapino!
Мефистофели, Риголетто, Раули волновались[5], кричали, невероятно жестикулировали.
– Это безобразие!
– Это черт знает что!
– Это неслыханный скандал!
Сцены разыгрывались презабавные.
– Десять спектаклей гарантированных! – вопил один бас, словно ограбленный. По тысяче пятьсот франков за спектакль!
– О, Madonna santissima! О, Madonna santissima![6] – стонал, схватившись за голову, слушая его, тенор.
– Пятнадцать тысяч франков за какие-нибудь десять дней! Пятнадцать тысяч франков!
– О, Dio mio! Mo Dio![7]
– Франков пятнадцать тысяч, франков! А не лир[8], – гремел бас.
– О, mamma mia! Mamma mia![9] – корчился тенор.
– Да чего вы столько волнуетесь? – спрашивал я знакомых артистов. – Ведь это не первый русский, который поет в Scala!
– Да, но то другое дело! То были русские певцы, делавшие итальянскую карьеру. У нас есть много испанцев, греков, поляков, русских, евреев. Они учатся в Италии, поют в Италии, наконец, добиваются и выступают в Scala. Это понятно! Но выписывать артиста на гастроли из Москвы! Это первый случай! Это неслыханно!
– Десять лет не ставили «Мефистофеля»[10]. Десять лет, – горчайше жаловался один бас, – потому что не было настоящего исполнителя. И вдруг Мефистофеля выписывают из Москвы. Да что у нас своих Мефистофелей нет? Вся галерея полна Мефистофелями. И вдруг выписывать откуда-то из Москвы[11]. Срам для всех Мефистофелей, срам для всей Италии.
– Были русские, совершенно незнакомые Италии, которые сразу попали в Scala, но то другое дело! Они платили, и платили бешеные деньги, чтобы спеть! Они платили, а тут ему платят! Слыханное ли дело?
– Мы годами добиваемся этой чести! Годами! – чуть не плакали кругом.
– Пятнадцать тысяч франков[12]. И не лир, а франков!
И, наконец, один из наиболее интеллигентных певцов пояснил мне фразой, которую я поставил эпиграфом:
– Да ведь это все равно, что к вам стали бы ввозить пшеницу!
Было довольно противно. В артистах говорили ремесленники.
– Он будет освистан! – кричали итальянцы, чуть не грозя кулаками. – Он будет освистан!
– Да! Как же! – демонически хохотали другие. – Пятнадцать тысяч франков! Есть из чего заплатить клаке. Насажает клакеров[13].
– Все равно, он будет освистан.
– Надо освистать и дирекцию!
– И Бойто! Зачем позволил это![14]
Начало не предвещало ничего хорошего.
И как раз в это время разыгрался скандал, «беспримерный в театральных летописях Италии».
К супруге г. Шаляпина, – в его отсутствие, – явился г. Маринетти[15]. «Сам» Маринетти, подписывающийся в письмах к артистам:
– Marinetti e С°.
«Шеф» миланской клаки, без услуг которого не обходится ни один артист.
Эту шайку артисты называют «ladri in guanti gialli», – «негодяи в желтых перчатках», ненавидят и платят. «Маринетти и К°» – гроза всего артистического мира.
Джентльмен в желтых перчатках явился и продиктовал свои условия:
– Ваш супруг уплатит нашей компании столько-то сот франков от спектакля и тогда может иметь успех. В противном случае…
Узнавши об этом, взбешенный артист ураганом налетел на дирекцию[16]:
– Ну вас к черту! Если у вас такие порядки, – я петь отказываюсь. Понравлюсь я публике или не понравлюсь, – другое дело. Но покупать себе аплодисменты! Я никогда аплодисментов не покупал и никогда покупать не буду!
«Отказал Маринетти!» Это моментально облетело весь артистический мир и настолько поразило всех, что об этом появилась даже статья в политической газете «Corriere délia sera» [17].
Статья, в которой рассказывалось о «благородном ответе русского артиста», произвела сенсацию.
– Да он с ума сошел! – вопили одни. – Что они теперь с ним сделают! Что они с ним сделают!
– Да этого никогда не бывало! С тех пор, как Милан стоит!
– И так гласно! Публично! Черт знает, что с ним теперь будет!
– Маринетти не простит!
– Нет, это прямо сумасшедший!
Другие зато горячо хвалили:
– Молодчина!
– Вот это ответ, достойный истинного артиста!
– Довольно, на самом деле, пресмыкаться пред этими «негодяями в желтых перчатках!»
И среди тех, кто еще вчера никак не мог простить «пятнадцать тысяч франков, а не лир», уже многие говорили о г. Шаляпине с восторгом.
В ремесленниках проснулись артисты.
На самом деле, надо знать, что такое эти «ladri in guanti gialli», и до какой степени зависят от них в Италии артисты, как позорно, как оскорбительно это иго.
Человек несет публике плоды своего таланта, искусства, вдохновения, труда и не смеет сделать этого, не заплативши «негодяю в желтых перчатках». Иначе он будет опозорен, ошельмован, освистан. Его вечно шантажируют, и он вечно должен из своего заработка платить негодяям, жать им руку, даже еще благодарить их.
Понятно, какой восторг вызвал этот первый отпор, который дал русский артист «негодяям» и шантажистам, державшим в трепете весь артистический мир.
– Молодчина!
– Настоящий артист!
Тем не менее, те, кто его особенно громко хвалил, отводили меня в сторону и конфиденциально говорили:
– Вы знакомы с Шаляпиным. Ну, так посоветуйте ему… Конечно, это очень благородно, что он делает. Но это… все-таки, это сумасшествие. Знаете, что страна – то свои обычаи. Вон Мадрид, например. Там в начале сезона прямо является представитель печати и представитель клаки: «Вы получаете семь тысяч франков в месяц? Да? Ну, так тысячу из них вы будете ежемесячно платить прессе, а пятьсот – клаке». И платят. Во всякой стране свои обычаи. Нарушать их безнаказанно нельзя. Пусть помирится и сойдется с Маринетти! Мы, бедные артисты, от всех зависим.
– Но публика! Публика!
– А! Что вы хотите от публики? Публика первых представлений! Публика холодная! К тому же она уже разозлена. Вы знаете, какие цены на места? В семь раз выше обыкновенных! Весь партер по тридцать пять франков. Это в кассе, а у барышников?! Что-то необыкновенное. Публика зла. Ну, и к тому же вы понимаете… национальное чувство задето… Всё итальянцы ездили в Россию, а тут вдруг русский, – и по неслыханной цене.
И это каждый день.
– Да скажите же вы Шаляпину, чтобы сошелся с Маринетти. Такой-то из участвующих в спектакле дал сорок билетов клаке, такой-то – сорок пять.
– Отказываетесь посоветовать? Значит, вы желаете ему гибели.
– Что теперь с ним будет! Что это будет за скандал! Что за скандал! Словом, как пишут в официальных газетах, «виды на урожай» были «ниже среднего». Вряд ли когда-нибудь артисту приходилось выступать при более неблагоприятных предзнаменованиях.
А репетиции шли.
Их было тридцать. В течение пятнадцати дней – утром и вечером. Только подумайте!
Артистический мир жадно прислушивался ко всему, что доходило из-за кулис.
– Ну, что?
Маэстро, г. Тосканини[18], знаменитый дирижёр, первый дирижёр Италии, действительно гениальный за дирижёрским пультом, встретил русского гастролера волком.
Когда г. Шаляпин запел, как всегда поют на репетиции, вполголоса, маэстро остановил оркестр:
– И это все?
– Что «все»?
– Все, что вы имеете? Весь ваш голос?
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Шаляпин Федор Иванович (1873—1938) – русский оперный артист (бас). Выступал на сценах Московской частной русской оперы, московского Большого и петербургского Мариинского театров, гастролировал в провинции и за рубежом.
2
Scala (La Scala) – оперный театр в Милане, крупнейший центр итальянской оперной культуры, был открыт в 1776 г.
3
Впервые – «Россия», 1901, 14 марта, No 676. Печатается по изданию – Сцена. Очерк посвящен первому выступлению Ф.И. Шаляпина за границей, началу его триумфальных гастролей в Италии в марте 1901 г. Их итоговую оценку Дорошевич дал в статье «Торжество Шаляпина в Италии» («Русская музыкальная газета», 1902, No 12).