На берегу Тёмного моря - Эндрю Питерсон
Длинноволосые обитатели Дагтауна наряжались не так причудливо, но их манеры сразу обращали на себя внимание. И мужчины и женщины громко разговаривали и оглушительно хохотали. Джаннер понимал, что некоторые словечки, которые они произносили, глубоко шокировали стоящих рядом жителей Торборо, однако дагтаунцев это не волновало. Они рычали, жадно пожирая еду, и так весело галдели, что трудно было относиться к ним с подлинной неприязнью.
Все незнакомцы в тот день служили Джаннеру напоминанием, что сам он никогда в жизни не покидал Глибвуд. Они воспламеняли его воображение и внушали мальчику страстное желание повидать мир. Но потом он слышал хихиканье Лили и рыгание Тинка и вновь вспоминал, что вынужден присматривать за братом и сестрой и томиться в ужасающе мирном маленьком городке – неизменно тихом, за исключением того дня, когда появлялись морские драконы.
Решив наслаждаться праздником, Джаннер отогнал все неприятные мысли.
От размышлений его вдруг отвлекла какая-то суета на другой стороне поля. Зрители, сидящие у противоположных ворот, поворачивались, словно пропуская кого-то. В толпе послышался взволнованный шёпот, но Джаннер не мог разобрать, о чём шла речь. Стали раздаваться громкие возгласы, и даже игроки, потные и облепленные травой и грязью (хотя ноги у них по большей части оставались чистыми), прервались и обернулись.
Джаннер и Тинк встали, пытаясь понять, в чём дело, но пока ничего не было видно, кроме взволнованных зрителей, которые отходили с дороги, когда кто-то проталкивался вперёд. Стражники Клыки недовольно рычали и шипели, видя такую суету. Им нужно было следить за порядком, а на выгоне происходило нечто необычное. Хоть они и ненавидели скриан, но совершенно не желали делать лишнюю работу в такой жаркий день.
Наконец до ушей Джаннера донеслись разговоры. Полная женщина справа от него ахнула и, едва дыша от восторга, сообщила своему не менее дюжему супругу, что бард Армулин внезапно приехал в Глибвуд, и достопочтенный мэр Благус попросил его спеть[8].
Тинк и Джаннер недоверчиво переглянулись. Бард Армулин здесь, в Глибвуде?! Человек, якобы посетивший Сияющий Остров Анниеру[9]? Тот самый Армулин, который бродил по завоёванным землям и пел о легендах Ануота[10], о великих подвигах и небывалой любви? Теперь он явился в Глибвуд, в роскошном одеянии и на великолепном коне?
Все забыли об игре в мяч. Игроки этому очень обрадовались и встали, охая и потирая синяки. Двое крепких парней выкатили на середину поля пустую телегу. Мэр Благус взобрался на импровизированную сцену, и она заскрипела под его весом (в тот день он съел слишком много жаренных в масле пирожков). На нём были тёмные лосины и ярко-красная блуза, в шляпе торчало пышное ярко-жёлтое перо. Мэр важно покрутил усы, вскинул руки, призывая к тишине, и обратился к Клыкам.
– С позволения наших многомудрых, необычайно красивых, могучих и проворных воинов, – сказал он и низко поклонился, коснувшись животом коленей, – нам бы хотелось послушать песню-другую. Мы смиренно просим ваши милости разрешить нам это ничтожное удовольствие, за которое мы отплатим вечной благодарностью и верной службой.
– За себя говори, – буркнул Тинк, покосившись на Клыков, которым, судя по ухмылкам, нравились униженные мольбы мэра. Один из ящеров кивнул и издал шипящий рык, который, казалось, повис в воздухе словно ядовитый дым.
– Мы благодарим вас, добрые господа, – произнёс мэр Благус и кашлянул, после чего сразу же заговорил властно и напыщенно, совсем как до Великой войны: – Мои дорогие друзья и соседи, нам оказана великая и редкая честь. Бард Армулин, сказитель с вымышленного острова Анниера, изволил прибыть в Глибвуд в этот прекрасный летний день. Он любезно согласился спеть для вас. Давайте поприветствуем прославленного сына Скри в нашем городе! Дамы и господа, бард Армулин здесь!
Какой-то оборванный человек со старой свистоарфой[11] под мышкой зашагал к телеге. Он улыбался, как проказливый мальчишка, задумавший каверзу. Армулин подмигнул толпе и крикнул:
– Приветствую вас, дорогие скриане! Ну и уроды эти Клыки!
Аплодисменты мгновенно стихли, и четверо Клыков, стоящих с краю, издали леденящий душу рык. Шипя, они устремились к барду.
7. Босиком и в лохмотьях
Джаннер покрылся холодным потом как в лихорадке. До него не сразу дошёл смысл услышанного. Неужели Армулин только что прилюдно оскорбил Клыков?!
А ещё мальчик не только испугался, но и удивился. Как, этот оборванец на самом деле знаменитый сказитель?! «Наверное, Благус ошибся. Бард Армулин должен быть хотя бы обут», – подумал Джаннер. Судя по грязным загрубевшим ногам, этот человек ходил по горам и долам пешком. Если бы не старая свистоарфа и не глаза, напоминающие бездонные озёра, Джаннер решил бы, что перед ним самозванец.
Клыки растолкали горожан и устремились к телеге, на бегу вытаскивая мечи. Джаннер застыл, напрасно стараясь отвести взгляд от обречённого Армулина. Люди вокруг пришли в себя от изумления как раз вовремя, чтобы завопить.
Но бард просто стоял на телеге и улыбался. Когда Клыки приблизились, он провёл рукой по струнам свистоарфы и запел. Клыки, запнувшись, внезапно остановились и скрючились, тщетно пытаясь зажать уши и одновременно взмахнуть мечом.
– Тиш-ше! – прошипел один из них.
Армулин замолчал и вскинул бровь, словно удивляясь, что его перебили:
– В чём дело?
– Берегись, бард, – угрожающе произнёс Клык. – Нам ничего не стоит порубить тебя на кусочки и сварить в похлёбке.
Армулин вглядывался в их зловещие морды всё с той же бесшабашной улыбкой:
– Вряд ли я вам понравлюсь. Я тощий и жёсткий.
Стояла тишина – только листья шуршали на ветру.
– Ну, всё? – спросил бард, готовясь продолжать.
Клыки стояли неподвижно, но Джаннеру показалось, что они искоса посматривали чёрными глазками на окружившую их толпу.
– Радуйтесь, дурачьё, – прорычал старший Клык, повернувшись к зрителям. – А мы порадуемся потом, когда Наг Безымянный решит, что вы ему надоели, и велит всех вас перерезать. Поскорей бы!
Меж длинных острых зубов Клыка скользнул раздвоенный язык, губы дёрнулись в злобной усмешке. Ящер щёлкнул пастью и зашипел на маленькую девочку, жмущуюся к ногам родителей. Те, кто стоял рядом, потупились или закрыли глаза. Клык сплюнул наземь и зашагал прочь; трое его спутников двинулись следом, продолжая шипеть.
Тишину нарушил звон свистоарфы. Растрёпанный человек в лохмотьях вновь запел, и Джаннер больше не сомневался, что это и есть бард Армулин. Люди сидели неподвижно, как зачарованные, пока он пел балладу о Ланрике и Рубе[12]. Джаннер и Тинк смаргивали слёзы, слушая эту трагическую историю. Армулин спел ещё, и
