Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах - Кеннет Грэм
Но нет! Помнишь клятву: «Крюк или я!»? Вот почему, освободив Венди, Питер шепнул ей, чтобы она тоже спряталась, а сам встал на её место у мачты, завернувшись в плащ. Потом он набрал в лёгкие воздуха и закричал по-петушиному.
Пираты решили, что этот крик извещает их о том, что мальчики, все как один, лежат мёртвые в каюте, и их охватила паника. Крюк пытался их ободрить, но они и слушать его не желали; они оскалились, как настоящие псы (это он сделал их псами), и он понял, что стоит ему отвести от них взгляд, как они разом бросятся на него.
Но Крюк не сдавался. Он решил взять их лаской, а не удастся – так пустить в ход железную руку.
– Ребята, – сказал он, – я всё обдумал. На корабле есть кое-кто лишний. От него нужно избавиться.
– Что верно, то верно, – отозвались пираты. – Есть тут один с крючком!
– Нет, ребята, нет! Это девчонка! Женщина на пиратском корабле приносит несчастье. Надо от неё избавиться – и всё будет хорошо!
Кое-кто из пиратов вспомнил, что то же самое говаривал Флинт.
– Что ж, попробуем, – протянули они с сомнением.
– Швыряйте девчонку за борт! – закричал Крюк.
И они бросились к мачте.
– Теперь уж тебе никто не поможет, милая, – злорадно прошипел Маллинз.
– Нет, поможет, – услышал он в ответ.
– Кто же?
– Мститель Пэн!
И с этими словами Питер сбросил плащ.
Тут всем стало ясно, кто прятался в каюте, убивая одного пирата за другим. Дважды Крюк открывал рот, пытаясь что-то сказать, и дважды ему изменял голос. По-моему, в этот страшный миг его злодейское сердце разрывалось на куски.
Наконец голос вернулся к нему, и он крикнул:
– Рубите его!
Но в крике его не было прежней уверенности.
– Вперёд, мальчишки! Вперёд! – зазвенел голос Питера.
И палубу огласил звон оружия.
Держись пираты вместе, победа, несомненно, была бы за ними, но они растерялись и забегали по палубе, нанося удары вслепую, – каждому из них казалось, что он последний из оставшихся в живых. В одиночном бою пираты, конечно, были сильнее мальчиков, однако они не нападали, а только защищались, и мальчики спокойно выбирали себе жертву и набрасывались на неё вдвоём. Кое-кто из злодеев прыгнул в море, другие попрятались по тёмным углам, но тут их разыскивал Малыш – он не принимал участия в битве, он бегал по кораблю с фонарём в руках, а найдя пирата, светил ему прямо в лицо, так что тот, ослеплённый, ничего не видел, тут-то его и приканчивал один из мальчиков. Все молчали, слышался только скрежет оружия да порой вопль и всплеск – и мерный голос Малыша:
– Пять… Шесть… Семь… Восемь… Девять… Десять… Одиннадцать…
Если я не ошибаюсь, больше пиратов на корабле не осталось, кроме капитана, конечно, который сражался как одержимый; казалось, он был неуязвим. Мальчики окружили его плотным кольцом, но он отбивал их атаки одну за другой. С пиратами они покончили без особых трудов, но этот человек в одиночку был не слабее их всех, вместе взятых. Снова и снова бросались мальчики на капитана, и снова и снова он отбрасывал их назад. Он поднял одного из мальчиков на крюк и прикрывался им, как щитом.
Внезапно в круг прыгнул ещё один мальчик, он только что пронзил своей шпагой Маллинза.
– Шпаги в ножны, ребята! – закричал он. – Этот человек мой!
И Крюк оказался лицом к лицу с Питером. Мальчики отступили и окружили их кольцом.
Долго смотрели друг на друга два врага: капитана пробирала лёгкая дрожь, а Питер загадочно улыбался.
– Так, Пэн, – произнёс наконец Крюк. – Значит, всё это твоих рук дело.
– Да, Джеймс Крюк, – ответил Питер сурово. – Это всё моих рук дело!
– Дерзкий и гордый мальчишка, – сказал Крюк, – готовься к смерти!
– Злобный и мрачный человек, – отвечал Питер, – я нападаю!
Не тратя больше слов впустую, они скрестили шпаги. Поначалу трудно было сказать, на чьей стороне перевес. Питер дрался великолепно, с необычайным проворством парировал он удары. Порой ему удавалось обмануть бдительность противника, и, обойдя его искусную защиту, он делал выпад, но рука его была недостаточно длинной, и он не мог вонзить шпагу в грудь капитана. Крюк, ничуть не уступавший Питеру в искусстве фехтования, хоть и не был столь проворен, своей тяжеловесной атакой принудил его к отступлению. Он уже готовился торжествовать, собираясь прикончить Питера ударом, которому когда-то обучил его в Рио сам Корабельный Повар (это был его излюбленный приём). Он сделал выпад, но шпага его пронзила воздух. Другой, третий – всё напрасно! Тогда он решил перейти врукопашную и прикончить Питера ударом своего крюка, который всё это время рвал воздух в клочья, но Питер увернулся и, собрав все свои силы, вонзил ему шпагу под рёбра. При виде собственной крови, цвета которой, как ты, наверное, помнишь, Крюк не выносил, капитан выронил шпагу. Казалось, всё было кончено.
– Ну! – закричали мальчики.
Но Питер поклонился, великолепным жестом предлагая противнику поднять шпагу. Крюк не заставил себя просить, хоть в голову ему и пришла горькая мысль, что Питер ведёт себя как человек воспитанный.
До этого момента он думал, что дерётся с каким-то дьяволом, но тут его одолели мрачные предчувствия.
– Кто ты такой, Пэн? Кто ты такой? – проговорил он хрипло.
– Я юность! Я радость! – отвечал беспечно Питер. – Я птенец, разбивший свою скорлупу!
Конечно, он просто болтал вздор; однако несчастный Крюк решил, что Питер сам не знает, кто он такой и что собой представляет, а это, как известно, отличает только самых воспитанных людей.
– Ну что ж, продолжим! – воскликнул капитан в отчаянии.
Теперь он молотил шпагой, словно цепом на току; каждый её удар рассёк бы надвое любого, будь то взрослый мужчина или мальчик, но Питер порхал вокруг, будто его ветром относило от удара. Снова и снова делал он молниеносные выпады и колол врага.
Капитан совсем пал духом. Это страстное сердце не желало больше жить, оно желало только одного: увидеть, что Питер плохо воспитан, и охладеть навеки.
Внезапно Крюк швырнул шпагу, кинулся к пороховому складу и поджёг его.
– Ещё две минуты, – закричал он, – и корабль разнесёт в куски!
«Сейчас, – думал он, – сейчас мы узнаем, каков
