Странный дом мисс Корицы - Магдалена Хай
Поэтому она просто опустила морду на серые лапы, заняв удобную позицию в тени сада, под душистыми кустами роз. Белка злобно щёлкала в её сторону зубами, но Смелость пропустила мимо ушей нападки мелкого грызуна. Она задремала и во сне её лапы вздрагивали, когда ей снилась радостная встреча с Пеккой Петтерссоном.
А когда взошла луна, Смелость завыла.
Но тихонечко, почти шёпотом, чтобы тигры не услышали.
Глава 11, в которой говорят о бабушке из Шанхая
Когда мы размышляем о времени, то имеем в виду что-то, что течёт равномерно и для всех одинаково.
Мы не можем, например, лечь спать и проснуться вчера, как бы нам ни хотелось. А ведь у всех бывало такое желание хотя бы раз. У вас были такие дни, когда вы сделали что-то ужасно глупое и больше всего на свете хотели бы вернуться назад во времени и треснуть вчерашнего себя по затылку?
Но время не слышит наших пожеланий.
Или предположим, что мы позвонили бабушке в Шанхай в среду в восемь часов утра. Бабушка ответит нам в тот же самый момент, когда мы позвоним, так ведь? Но разница во времени между нами и Шанхаем – пять часов. Это означает, что наша внезапно «окитаевшаяся» бабушка возьмёт трубку в час дня (по шанхайскому времени), а не в восемь утра (по нашему времени). Это кажется довольно странным, но ещё страннее было бы, если бы она взяла трубку в восемь утра по шанхайскому времени. Тогда она ответила бы нам за пять часов до того, как мы начали набирать её номер! Если пытаться понять эту разницу во времени, то можно запросто свихнуться.
Но, к счастью для наших бедных мозгов, бабушка отвечает именно тогда, когда мы ей звоним, ни раньше, ни позже. Мы живём в одном и том же времени, и переехав в Шанхай, бабушка вовсе не стала путешественницей во времени. Может быть, она научилась есть палочками и говорить «Нихао!» (это по-китайски значит «Здравствуйте!»), но в остальном она не так уж сильно изменилась. Какое облегчение, не правда ли?
Однако на самом деле это наше общее время – не более чем иллюзия. Если верить учёным, каждый из нас живёт в собственном временном пузыре, который немного отличается от других пузырей. Нам только кажется, что время неизменно и одинаково для всех, но чтобы не перегружать мозг, мы делаем вид, что это так и есть.
На самом деле вместо единого времени во Вселенной есть бесчисленное количество времён.
Вернёмся в дом мисс Корицы, где время вело себя странно. А именно – как невоспитанный гость, который входит в дом в грязной обуви, роется в шкафах и без разрешения съедает самое лучшее печенье. Обезьяны не одобряли такое поведение, но что они могли поделать со временем? Они ведь в конце концов всего лишь обезьяны. Когда Пекка Петтерссон очнулся после удара головой и впервые встретился с настоящим привидением, время начало выделывать кренделя. Оно немного изогнулось уже тогда, когда Пекка позвонил в старомодный звонок мисс Корицы, и затем сжалось в пружину, когда в чудесный дом пришли девочки. Теперь же время окончательно взбесилось.
Первым делом оно свернулось в петлю: стоило только закончиться утру, как сразу наступал вечер. Соловьи скомканно допевали свои песенки и забивались обратно в гнёзда. Цветы, которые только мгновение назад расправили свои лепестки, срочно сворачивали их обратно. Солнце торопилось скрыться за домом и последними лучами натянуть бархатное одеяло ночи над домом и его обитателями. Всё это проходило так ловко, как бы само собой, что жильцы даже не замечали, что что-то не так.
Они ведь считали, как и мы, что время неизменно и для всех одинаково. Но как же они ошибались! Ведь время всё это время потихоньку заворачивалось в крендель.
Глава 12, в которой останавливаются часы
У Пекки Петтерссона пересохло во рту. Если вам доводилось в первый раз в жизни видеть привидение, то можете вообразить себе, что чувствовал Пекка. Призраки, духи, потусторонняя сила – как хотите их называйте – часто выглядят ужасно со своими смертельными ранами и багровыми синяками. Призраки – немного странные существа. Они даже на мгновение не хотят забывать миг своей смерти, а лучше всего об этом напоминают пережитые тогда боль и страдания.
Но не таков был Эрнесто Монтсьерра. Эрнесто хотел помнить себя красивым, каким он был в обычной жизни, а не в последний её момент: наколотым на бычьи рога, с перекошенным лицом, и сигарой, свисающей из уголка рта. Нет, такая внешность Эрнесто не устраивала!
Эрнесто Монтсьерра был самым манерным привидением в мире.
– Д-добрый день! – сказал привидению Пекка Петтерссон. У него на лбу очень быстро росла солидная лиловая шишка.
Эрнесто взглянул на мисс Корицу грустными, как у спаниеля, глазами и молвил:
– Кажется, я напугал мальчика.
Мисс Корица сердито посмотрела на Пекку, лежащего на диване, и чуть, чуть-чуть не сказала вслух: «Так ему и надо, этому мальчику. Он ковыряется в носу! В моём доме!»
Но вслух мисс Корица этого не произнесла. Она взяла себя в руки, поджала губы и вытащила из кармана платья старые карманные часы. С щелчком распахнулась гравированная крышка, и мисс Корица увидела, что часы стоят. Бедный механизм не смог угнаться за выкрутасами времени. Хотя мисс Корица пока этого не знала, то же самое случилось со всеми часами в её доме. Все они разом вдруг почувствовали, что с них хватит этих фокусов, отбросили свои стрелки и сказали: «Пожалуй, мы отдохнём! Вернёмся к работе, когда время снова начнёт вести себя нормально!»
– Вам нужно уходить, – заявила детям мисс Корица. Её утомила эта суматоха, и, возможно, поэтому она слегка злилась.
Но Эрнесто вдруг воскликнул:
– Ах, но ведь на улице уже совсем темно!
– Когда это там успело стемнеть? – буркнула мисс Корица и грозно посмотрела в небо, как будто от её взгляда оно должно было тут же посветлеть обратно.
– Мы не боимся темноты! – сказала младшая девочка с веснушками, но из-за её тоненького голоса было непонятно, серьёзно она говорит или нет.
– А нужно бы! – ухнул Эрнесто. – Когда на улице темно, на каждой садовой дорожке караулят тигры!
– Мы не боимся тигров! – грубовато сказала старшая девочка. И было понятно, что она серьёзно.
– Ой, не стоит так говорить! – Эрнесто нервно подкрутил усы. – А то попадёте к тиграм в пасть!
Маленькая девочка пропищала, широко раскрыв глаза:
– Я не хочу к тиграм в пасть!
