Артемис Фаул. Парадокс времени - Колфер Йон
– Пожалуйста, Дворецки. Все это – для моего отца. Ты знаешь – это должно быть сделано.
– Один вопрос, – сказал Дворецки, разрывая пластиковую упаковку от столовых приборов, – Хотел ли бы ваш отец, чтоб это было сделано таким путем?
Артемис не ответил, только сидел и растирал напряженное место на шее.
Через пять минут Дворецки сжалился над десятилетним мальчиком.
– Я подумал, что мы можем развернуть самолет обратно и оказать небольшую помощь этому странному существу. Аэропорт Феса открыт, поэтому на это уйдет всего лишь пара часов.
Артемис сдвинул брови. План Двроцки был правильными действиями в создавшейся ситуации, но это был не его профиль.
Дворецки свернул бумажную тарелку Артемиса вместе с едой.
– Артемис, я хочу повернуть самолет обратно, и я собираюсь сделать это, если только ты не скажешь мне, не делать этого. Все, что тебе нужно – сказать одно слово.
Артеми видел, как его телохранитель возвращается в кабину пилота, но не сказал ни слова.
Марокко
Особняк Кронски гудел от постоянно подъезжающих из аэропорта Extinctionistоров. Каждый из них нес свою ненависть к животным на руках, или на голове, или на ногах. Кронски узнал леди в высоких сапогах из кожи каменного козла. Из Пиренеи, если он не ошибался. Затем он увидел старого Джеффреи Кутнез-Меуерс, одетого в костюм из шкуры квагги, и Котессу Ирину Костович, бледная шея которой была защищена от вечернего холода мехом хондосского японского волка.
Кронски улыбался и тепло приветствовал почти каждого по имени. Каждый год было несколько новых людей, допущенных в круг влиятельных людей, но скоро все изменится, после судебного процесса. Кронски прошел к банкетному залу.
Зала был разработан Schiller-Haus в Мюнхене, и на самом деле являлся огромным сборным комплектом деталей, которые прибыли в контейнере и были установлены немецкими специалистами меньше, чем через четыре недели. Действительно невероятно. Зал был впечатляющей структурой, более формальной внешне, чем особняк, который был более красивым. Но серьезные дела должны проходить здесь. Суд над феей и казнь.
Суд над феей, подумал Кронски и хихикнул.
Главные двери охраняли двое сильных мужчин из Марокко, одетых в вечерние костюмы. Кронски сначала хотел, чтобы охранники были одеты в парашютные комбинезоны, но потом передумал, решив, что это слишком похоже на Бонда.
Я не Доктор Ноу. Я Доктор Ноу-Животных.
Кронски быстро прошел мимо охранников, спустился вниз по коридору, покрытому роскошным ковром, и вошел в банкетный зал с потолком двойной высоты. Потолок был сделан из трехкратного увеличительного стекла, поэтому звезды были так близко, что, казалось, можно протянуть руку и схватить одну из них.
Оформление зала со вкусом соединяло в себе классику и современность. За исключением сделанных их лап гориллы пепельниц на каждом столе и ряда ведерок для охлаждения бутылок шампанского, сделанных из слоновьих ног. Кронски вышел через двойные двери, прошел через кухню и вошел в морозильную камеру.
Существо сидело в окружении трех охранников. Она была привязана к детскому пластиковому стульчику, позаимствованному из детского сада персонала особняка. Лицо ее было мрачное и настороженное. Ее оружие лежало неподалеку на железной тележке.
Если бы она могла стрелять взглядом, подумал Кронски, поднимая небольшое оружие и взвешивая его на руке, я был бы похож на решето.
Он направил пистолет на один из замороженных окорока, висячих в ряд под потолком, и нажал на курок. Не было ни пих-пах, ни вспышки света, но окорок дымился и был готов к употреблению. Кронскый поднял темные очки фиолетового цвета, которые носил днем и ночью, чтобы удостовериться, что его видение было правильным.
– О, Боже, – сказал Кронски изумленно, – это в некоторой степени игрушка.
Он посмотрел на существо.
– Никаких туннелей в это раз, – предупредил он, – ничего похожего, что ты делала на базаре. Ты говоришь по-английски, существо? Ты понимаешь, что я говорю тебе?
Существо закатило глаза.
Я бы ответила тебе, говорило ее выражение, но мой рот заклеен скотчем.
– И для оправдания, – сказал Кронски, – мы все знаем о твоих гипнотических способностях. И невидимости, – он ущипнул ее за щеку, – твоя кожа практически, как человеческая. Что ты? Фея, не так ли?
Еще одно закатывание глаз.
Если бы закатывание глаз было спортом, то это существо было бы золотым медалистом, подумал доктор. Впрочем, возможно серебряным. Золото, несомненно, выиграла бы моя бывшая жена.
Кронски обратился к охраннику.
– Она двигалась? – спросил он.
Мужчины отрицательно покачали головами. Это был глупый вопрос. Как она могла двигаться?
– Замечательно. Очень хорошо. Все идет согласно моему плану.
Теперь Кронски закатил глаза.
– Послушаете меня. Все идет согласно моему плану. Похоже на Доктора Ноу. Я должен идти и сделать себе железные руки. Что вы об этом думаете, джентельмены?
– Железные руки? – спросил новый охранник, непривычный к громким словам Кронски. Двое других хорошо знали, что большинство вопросов доктора риторические, особенно связанные с Эндрю Ллойд Уэббером и Джойсом Бондом.
Кронски проигнорировал нового парня. Он приложил на секунду палец к губам, чтобы обозначить важность момента, и заговорил глубоким шепотом.
– Ладно, джентльмены. Все слушают? Этот вечер не может быть более важным. От него зависит будущее организации. Все должно быть максимально идеальным. Не спускайте глаз с заключенного. Никуда не переносите ее и не открывайте ей рот. Никто не должен ее видеть до начала суда. Я заплатил пять миллионов в брильянтах за привилегию грандиозного обнаружения этого существа, поэтому никто не должен войти сюда, кроме меня. Понятно?
Это бы не риторический вопрос, однако, новому парню потребовалось несколько секунда, чтобы понять это.
– Да, сэр. Понятно.- выпалил он, после остальных.
– Если, что-то пойдет не так, то ваш вечер закончится похоронным обрядом, – Кронски подмигнул новому охраннику, – и вы знаете, как говорят: один ушел, другой пришел.
Атмосфера на банкете была немного вялой – до тех пор, пока не подали еду. Большинство Extinctionists были очень придирчивы к еде. Некоторые так ненавидели животных, что были вегетарианцами, что существенно ограничивало меню. Но в этом году Кронски решил пригласить повара из вегетарианского ресторана в Эдинбурге.
Первым блюдом был помидорно-перечный суп, в панцирях маленьких черепах. Затем легкая партия жареных овощей, смешанная с небольшим количеством греческого йогурта, поданных на подносе из черепов обезьян. Все было очень вкусно, к тому же вино расслабило гостей.
Из-за волнения Кронски не мог съесть ни кусочка, что было очень необычно для него. Последний раз он испытывал такое головокружение в свой первой банкета в Остине, который был очень дано.
Я на краю величия. Скоро мое имя будут упоминать так же как Bobby Jo Haggard или Jo Bobby Saggart. Я буду великим евангелистом Extinctionists. Дэймон Кронски – человек, сохранивший мир.
Только две вещи сделают этот банкет самым значимым, из всех проведенных.
Основное блюдо и казнь.
Основное блюдо восхитит всех. И людей, которые едят мясо, и вегетарианцев. Вегетарианцы могут и не есть его, но в любом случае они оценят способ приготовления.
Кронски ударил в небольшой гонг около его кресла и встал, чтобы представить блюдо, в соответствии с традицией.
– Дамы и господа, – начал он, – позвольте мне рассказать вам историю вымирания одного вида. В Июле 1889 года, профессор Д.С. Джордан посетил Озера-Близнецы в Колорадо. В 1891 профессор издал книгу Bulletin of the United States Fish Commission. В этой книге он объявил, что обнаружил новый вид – желтый плавник убийца. В своей статье Джордан описывает эту рыбу, как серебристо-оливкого цвета, с широкими лимонно-желтыми оттенком вдоль тела, нижние плавники были ярко-золотого цвета, около горло темно-красная черта – поэтому и «головорез». Примерно до 1903 «желтый плавник» продолжал жить в Озерах-Близнецах. Однако эти рыбы вымерли вскоре после того, как в Озера запустили радужную форель. Другая форель скрещивалась с радужной, но желтый плавник быстро исчез, и теперь полностью вымер.
