День синей собаки - Брюссоло Серж
Она прислушивалась к шуму листвы, прекрасно понимая, что это спокойствие долго не продлится. Она не ошиблась. На поверхности земли появился белесый шар, напоминающий огромный гриб. Затем шар стал расти, задрожал, превращаясь в точную копию Пегги Сью.
– Тяжело, не так ли? – сказала тварь. – Тебе не надоело быть нашим козлом отпущения? Знаешь, людей начинает тревожить твое поведение. Ты их пугаешь.
– Почему вы ополчились против меня? – спросила девочка.
– Потому что ты видишь нас, – пропищал призрак. – Твой взгляд причиняет нам боль. Обжигает нас. И мы хотим прекратить это. Тебе не приходило в голову, что твоя жизнь снова станет нормальной, если ты перестанешь смотреть на нас?
Пегги пожала плечами.
– Я все равно буду знать, что вы рядом, – вздохнула она.
– Поначалу, – уточнила тварь. – Но со временем ты о нас забыла бы. И даже смогла бы убедить себя, что все это лишь дурной сон. Если ты перестанешь видеть нас, мы прекратим мучить тебя.
– Ты хочешь заключить какое-то соглашение, да? – спросила девочка.
Призрак топтался, переваливаясь с боку на бок, он сохранял облик Пегги, но развлекался, искажая черты девочки до безобразия.
«Это сильнее их, – подумала она, – даже выступая в роли посланников, они не могут удержаться и ведут себя все так же жестоко».
Пегги заставила себя смотреть на изменчивый облик, который по воле призрака принимал ее двойник. Уши торчали, нос вытягивался. Затем молокообразное существо начало быстро стареть, превращаясь в подобие старухи, и Пегги Сью увидела, какой она может стать в семьдесят лет.
– Не смешно, так ведь? – захихикал призрак. – Вы, люди, такие ранимые. Можете умереть из-за пустяка.
– Что ты мне предлагаешь? – перебила его девочка. – Ведь тебя для этого прислали, так говори.
Тварь превратилась в шар неизвестного состава.
– Если бы мы могли убить тебя, все было бы проще, и мы бы давно это сделали, – произнес шар, – но увы: волшебная сила защищает тебя; поэтому нам приходится разыгрывать из себя дипломатов, пытаясь заключить договор. Соглашение простое. Оно сводится к одному: если ты согласишься стать слепой, мы оставим тебя в покое. Никогда больше ты ничего не услышишь о нас и будешь жить, как нормальная девочка.
– Нормальная, но слепая… – поправила Пегги.
– Может быть, это лучше, чем постоянно видеть, как мы проделываем наши трюки? – возразил призрак. – Поразмысли над предложением. Вон там, в траве, ты найдешь пузырек с пипеткой. В нем – особая настойка. Тебе достаточно будет капнуть по капельке в каждый глаз, чтобы ослепнуть без боли. И мы тут же перестанем надоедать тебе.
– И ты считаешь, что это честный договор? – с горечью воскликнула девочка. – Тебе не кажется, что ты хочешь провести меня?
– Нет, – ответила тварь. – Слепота лучше, чем целая жизнь взаперти, в обитой мягкими материалами палате сумасшедшего дома. А именно это и случится, если ты по-прежнему будешь шпионить за нами. Подумай о том, что произошло с тобой сегодня. Завтра же мы заставим тебя схватить нож и зарезать кого угодно. Твою мать, сестру…
(И опять тварь лгала. Волшебные чары, защищавшие Пегги, не позволили бы ей совершить подобную мерзость.)
Пегги Сью сделала несколько шагов и разворошила траву кончиком ботинка. Она заметила запыленный флакон, появившийся будто из далекой эпохи.
– Это настойка, – шепнул призрак ей в ухо. – Одна капля, не больше. Тебе не будет больно. Капелька в каждый глаз, и ты избавишься от нашего присутствия. Подумай хорошенько, игра стоит свеч.
«Ловушка», – подумала Пегги, пожав плечами. И ударом каблука раздавила флакон на мелкие осколки.
Когда она подняла голову, призрак уже исчез, разъяренный ее поступком. Девочка решила, что пора возвращаться домой. Выбравшись из зарослей кукурузы, она нос к носу столкнулась со своей старшей сестрой Джулией, которая шла от автофургонов. Джулии было семнадцать лет, на три года больше, чем Пегги. Из-за разницы в возрасте она считала себя взрослой и донимала младшую сестру противными нравоучениями.
– А! – прошипела она. – Вот ты где! Директор школы только что звонил. Тебя опять выгнали. Кажется, на этот раз ты написала гадости о твоей учительнице математики?
Если Джулию заносило, она могла целый час продолжать в том же духе. Девушка считала себя очень ответственной. Все началось в тот день, когда ее избрали лучшей служащей месяца в ресторанчике быстрого обслуживания, где она работала. С тех пор она мечтала открыть собственное дело. Это была высокая блондинка, лицо которой портил длинный нос. Она по пустякам выходила из себя и тренировала улыбку перед зеркалом, чтобы нравиться клиентам.
Пегги Сью не мешала ей бушевать. Она знала, что родители стыдились младшей дочери. Они были люди простые. Честные и бесхитростные. Пределом их мечтаний было поселиться на ранчо в Небраске после того, как дочки выйдут замуж, где они занялись бы разведением лошадей. Им были чужды любые странности. «Причуды» Пегги Сью выбивали у них почву из-под ног.
– Я не понимаю, почему она так ведет себя, – постоянно жаловалась мать. – Она даже не связана с плохой компанией. Учителя говорят, что у нее вообще нет друзей.
– Это не может так продолжаться, – не унималась Джулия, повторяя, как заведенная: – Она создает нам ужасную репутацию… и губит мою будущую карьеру. Как я смогу основать свое дело? Ни один банкир не захочет ссужать деньгами сестру сумасшедшей.
Пегги Сью страдала из-за сложившейся ситуации. Она прекрасно видела, что мать не осмеливается смотреть ей в лицо и разговаривает с ней таким тоном, которым обычно успокаивают раздражительных детей, боясь их капризов.
Отец проявлял меньше терпения. Являясь добрым, но суровым человеком, ему легче было балансировать на стальных балках на стометровой высоте, нежели разбираться в душевных переживаниях дочерей. Девочки вообще казались ему «слишком сложными». Ему было бы намного проще, если б жена подарила ему сыновей, с которыми он мог бы выпить пива и поговорить о бейсболе. Поведение младшей дочери глубоко огорчало его. В городе пошли пересуды. За несколько лет он превратился в «отца чокнутой девчонки в больших очках».
– Ты приводишь меня в отчаяние! – завопила Джулия.
Пегги никогда не пыталась защищаться. Упоминание о призраках ни к чему бы не привело, лишь убедило бы всю семью, что Пегги окончательно сбрендила.
Измученная своей долгой речью, Джулия наконец угомонилась. Положив руку на плечи сестры, она повела ее к трейлеру.
– Ладно, – вздохнула Джулия, – пошли домой. Постарайся все же, чтобы мама хоть на этот раз не очень плакала.
Все произошло так, как и предполагалось. Мэгги Фэервей, мать девочки, разрыдалась, едва та ступила на порог. Происшествия с Пегги случались теперь так часто, что у нее не было сил сердиться. Она с жалостью взглянула на младшую дочь и прошептала:
– Малышка моя, я не знаю, что с тобой делать.
– Иди в свою комнату, – приказала сестре Джулия, в отсутствие отца все чаще и чаще принимавшая бразды семейного правления в свои руки.
Пегги Сью послушалась. Автофургон имел форму длинного вагона с металлическими перекрытиями. «Комнаты» больше напоминали каюты подводной лодки. У городских ребятишек это считалось «супер», а Пегги предпочла бы жить в доме, стены которого были бы из кирпича, а не из проржавевшего железа.
Она уединилась в своем уголке, тесном квадратном помещении в полтора метра шириной. Кровать была такой маленькой, что ей приходилось поджимать ноги, чтобы уместиться на ней!
Пегги в тревоге отодвинула занавеску, прикрывавшую люк, служивший ей окном. Призраки были здесь. Они проникали в фургоны, просачиваясь сквозь металлические перегородки. Они издевались над ней. Один из них показал ей, как легко ему сбросить электрический провод в маленький надувной бассейн, где плескались дети. Пегги в ужасе посмотрела на него особенно пристально, надеясь, что ее взгляд обожжет «кожу» твари. И через секунду она почувствовала запах жженой карамели. Это означало, что призраку причинили боль. Он удалился, отряхиваясь.
