Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори
Магия лишила сил её и без того утомлённое тело, и девушка потеряла сознание, а пришла в себя оттого, что Гастон поднёс ей под нос стручок перца. Он сразу же постарался спровадить её. Но потом поцеловал. Агата не могла понять, был ли это искренний жест или хитрец просто пытался задобрить её.
Конечно, никто не должен был видеть их в столь -поздний час наедине. Она знала своё место в доме, но хотела, чтобы он смотрел дальше, чтобы видел в ней не просто служанку и даже не колдунью, способную оказать ему услугу, а девушку, которая каждый раз тает под его взглядом. Обидно, если он будет относиться к ней только как к средству для достижения цели, как к гусыне, несущей золотые яйца, по бессердечному определению отца.
Чувствовал ли Гастон такую же связь с ней? Ощущал ли такие же незримые нити, которые тянули её к нему, даже когда его не было в комнате? Если глаза – это зеркало души, то его взгляд говорил всё и ничего.
Агата знала народную мудрость: сердцу не прикажешь. Гастон был далеко не идеален, и она замечала его эгоистичность, догадывалась о темноте, пожирающей его душу. Но она видела и его попытки бороться с этой темнотой. Например, когда он собирался рассказать правду о встрече с волками, зная, что столкнётся с осуждением со стороны отца и брата. Потом он потребовал, чтобы она помогла ему с помощью своего дара, но, поняв, что зашёл слишком далеко, извинился. А ещё он снял с себя башмаки и пальто и отдал Пьеру, хотя уже сделал доброе дело. А однажды подарил ей коробку конфет. Агата вздохнула.
Возможно, благодарность, выраженная поцелуем в тот вечер, была частью перемены, за которую он боролся.
Она дорожила воспоминаниями о совместно проведённых минутах, они будоражили воображение, как аромат, напоминающий о местах, где она никогда не была, о мечтах, которым ещё только предстояло осуществиться. Природа непонятного волнения, казалось, постоянно ускользала от неё, как бы она ни старалась её объяснить.
Агата полагала, что для настоящей перемены в душе Гастона потребуется время. Не сможет же он превратиться из эгоистичного вспыльчивого молодого господина в добродушного и милосердного человека за ночь. Но внутренняя борьба, которую он вёл, лишь ещё больше вдохновляла девушку.
Ноги у Агги подкашивались от слабости, когда она смотрела в зеркало на своё отражение и размышляла, как вскружить Гастону голову. Она улучшила цвет лица, добавила золотистые пряди в волосы и выбелила зубы. Как маме удавалось это? Как она стала самой красивой, незабываемой женщиной среди окружающих?
Агата повернула голову, посмотрела на свой профиль и издала вздох отвращения. Длинный выступающий нос на маленьком лице привлекал к себе слишком много внимания. Она хотела бы поменяться носами с Ленорой, приятной камеристкой сестры Гастона. Нос у Леноры был идеального размера и на конце симпатично сужался. Поэтому девушка выглядела царственной, но доступной.
Как раз то, что нужно Агате.
Однако надо обуздывать магию, чтобы не допустить слишком радикальных изменений. Придерживаться своего плана постепенных превращений в течение нескольких недель, и в результате произойдёт окончательная перемена, которую она задумала.
Однако неразумно прибегать к колдовству в таком утомлённом состоянии. Необходимо подождать до завтра, когда повариха, может быть, перестанет наказывать её за отлучку в середине рабочего дня. Но мысль о том, как на следующий день она случайно встретится с изменившимся Гастоном и увидит в его глазах признательность, убедила её. Зачем ждать?
Агата схватилась за раковину, и в глазах заплясали искорки. Цвет морской волны углубился, вытеснив бледный серо-зелёный цвет, и в груди что-то весело запорхало. Девушка остановилась. Нужно подойти к процессу преображения основательно, сделать всё правильно, постепенно, для начала подложив что-то мягкое, чтобы не больно было падать, когда она потеряет сознание.
«Главное – использовать свой талант бескорыстно», – почему-то вспомнился ей таинственный совет пожилой торговки.
В этой женщине было нечто странное. От неё исходило сияние, словно за спиной у неё светило солнце. Что она имела в виду – свои шарфы и рукавицы? Вряд ли можно назвать бескорыстным вязание на продажу. И зачем она сказала это Агате? Может быть, поняла, что та владеет магией?
Агги ничего не стоило помочь сиротам: наколдовать несколько предметов одежды – пара пустяков в сравнении с изменениями тела. Девушка решила найти старушку на следующий день и попытаться что-нибудь выяснить.
Теперь нужно было сосредоточиться на своём преображении и лечь наконец спать.
Агата выпила несколько чашек воды, съела сэндвич с сыром и яблоком, который припрятала заранее, а потом вернулась в свою каморку и легла на кровать. От своих чар она потеряет сознание – это она могла предсказать, – но если она уже будет в кровати, это нестрашно.
Девушка несколько раз глубоко вздохнула, закрыла глаза и коснулась носа, представляя его новую форму и размер. Ничего существенного, только небольшая перемена, заметная только ей. По венам пробежало сияние, всегда отрадный жар, и Агата почувствовала, как начинается преображение. Сначала словно тысячи иголочек стали колоть кожу; сперва это было неприятно, но вскоре по телу разлилась умиротворяющая тёплая волна.
И наконец темнота поглотила её.
* * *Агате снились кошмары. Будто бы мама, спотыкаясь, бежит по лесу, преследуемая разъярённой толпой, которая размахивает горящими факелами и орёт: «Ведьму на костёр!» Отец, насмехаясь, суёт в руки Агги мёртвого телёнка. «Молодец, дитя, – говорит он. – Теперь верни его к жизни». Голос его становится громче, и тут Агата понимает, что стоит на маленькой площади их деревни, окружённая гурьбой людей с обвиняющими лицами, а отец кричит: «Воскреси животное, чтобы все видели твой порок!» Она хочет сбежать, но граф Дюран хватает её и, зловеще ухмыляясь, тащит к алтарю, где вынуждает произнести супружескую клятву.
Его пальцы впиваются ей в руку, она пытается вырваться. «Нет...»
– Агата, проснись! – позвал её мягкий голос.
Страх почти поглощает её, и она проваливается в чёрную дыру. Пока она падает, перед ней кружатся багровое лицо графа Дюрана и злая мина отца.
– Поварихе это не понравится! – воскликнул второй голос. – А я не собираюся терять работу из-за таких, как она.
Агата почувствовала на лице чьи-то холодные ладони.
– Думаю, она заболела.
– Всё равно от неё никакого проку. Пускай опоздает, и её уволят. Тебе-то что за дело?
– Старая ведьма вчера совсем загоняла её, – произнесла женщина около самого уха Агаты.
– А не надо вешаться на шею молодому хозяину! – рявкнули издалека.
– Агата, – снова позвал мягкий голос, – если ты меня слышишь, то проснись, иначе тебя выгонят с места.
Агги со всей силы оттолкнулась от темноты и, моргая, вынырнула на поверхность. Свет резанул ей глаза, и она зажмурилась.
– Погаси лампу, Эмили!
Агата быстро всё поняла. Если её прогонят из замка, она останется одна, беззащитная перед миром. Добыча для графа Дюрана. Кроме того, она ведь нужна Гастону. Девушка рывком села и увидела, что над ней хлопочет Ленора.
Глаза симпатичной горничной распахнулись от облегчения.
– Слава богу. Я уж думала, придётся звать лекаря.
– Не надо, – хрипло ответила Агата, спуская ноги с кровати. Комната закружилась, и девушке пришлось ухватиться за матрас.
– Придумай объяснение для поварихи, Эмили, – бросила Ленора через плечо.
– Я скажу, что у неё женские дни. Но вы лучше спускайтесь побыстрее! – Эмили развернулась и, блеснув рыжими волосами, исчезла.
Агата попыталась встать, но ноги подкосились, и она опять повалилась на кровать.
– Ты больна! – сказала Ленора и потрогала лоб Агги. – Я сообщу мадам Бургунди. Если кто-то и может усмирить повариху, то это она.
Упоминание об Алебарде, которая уже ненавидела её, оживило Агату.
– Не нужно, я здорова. – Она медленно встала и оперлась о стену, чтобы снова не упасть. Девушка помнила, что вчера не вовремя принялась за преображение, и хотела поскорее взглянуть в зеркало в уборной. – Мне нужно пару минут.
