Чудеса - Джесс Редман
Вечнозелёный дуб. Священный фикус. Тис. Ясень.
Вундер смотрел на картинки, пока ветви, листья и стволы не превратились в расплывчатое пятно, пока зелёный и коричневый не стали одним тёмно-серым пятном. Затем он закрыл книгу.
Он ещё верил в чудеса, когда пожелал спокойной ночи папе, который сидел на диване в гостиной с одеялом и подушкой. Папа тоже весь вечер просматривал бумаги, но он не разглядывал «Какие деревья есть в мире», а занимался больничными счетами, банковскими выписками и списком расходов на похороны, которые мама Вундера не хотела устраивать. Когда Вундер пожелал папе спокойной ночи, тот протянул ему руку, но не оторвал взгляда от заваленного бумагами журнального столика. Вундер на миг вложил свою ладонь в ладонь отца. Потом отпустил её и вышел из гостиной.
Он ещё верил в чудеса, когда шёл по коридору мимо спальни родителей. Свет там не горел, в комнате было тихо, и Вундер знал, что она всё ещё заперта на ключ. Внутри была его мама. Большую часть времени она проводила в своей комнате, так как причин находиться в больничной палате больше не было. Вундер даже не остановился. Он пошёл прямиком в свою спальню и открыл дверь.
И именно тогда, в тот самый миг, он перестал верить в чудеса.
Последние пять ночей Вундер провёл на диване. В свою спальню он заходил только по необходимости: взять чистую рубашку или отнести подушку. Но сегодня мальчик не мог спать на диване, потому что там спал папа: когда тот сообщил маме Вундера о том, что организовал похороны, которые она не хотела проводить, она заперла дверь в их спальню на ключ.
Вундер спал на диване из-за того предмета, который стоял в дальнем углу его комнаты. И когда он смотрел на него сейчас, его сердце совершенно не готово было вылететь как птица. Он чувствовал себя так, будто кто-то нарушил данное ему обещание. Он чувствовал, что сердце его превратилось в камень – твёрдый, холодный и тяжёлый.
Мальчик обвёл взглядом свою комнату. Это определённо была спальня чудолога. Вот только он больше не был чудологом…
Вундер знал, что надо сделать.
Сперва он подошёл к стенам. Он снял рамку со вставленной в неё статьёй о его чудологии из газеты «Известия Бранч-Хилла». Снял церковный календарь[1], всё ещё открытый на двадцать шестом сентября, как будто в тот день время остановилось. Снял постер Чуда Солнца[2], один из самых своих любимых, на котором были запечатлены трое детей-пастухов, глядящих в расцвеченное радугой небо.
Затем освободил стол, покрытый газетами, которые он ежедневно просматривал в поисках чудесных историй. Была там и форма согласования для Общества Любителей Необъяснимых и Невиданных Явлений. Он открыл этот клуб пять недель назад, подав заявление в свой первый день в средней школе. Вундер успел провести только одно собрание клуба и вряд ли захочет заниматься этим снова.
Он убрал с полки одиннадцать фигурок ангелов, которые подарил ему отец, по одной на каждый год жизни. Затем принялся за книги – стихи, философия, эссе – все о чудесах и все подарены ему учителями, родными и соседями. Была там и Библия, которую подарил ему папа после первого причастия[3], – вместе с остальными священными книгами, которые отдала ему мама, после того как сама их прочла.
Одну за другой он побросал их на пол.
Осталась всего одна вещь. Она лежала на его прикроватной тумбочке, чёрная кожа износилась, а белый заголовок Чудеса начал отпадать.
Вундер поднял дневник. Он пробежал пальцами по серебристым краям страниц, по буквам, отпечатанным на обложке, а затем открыл его на первой странице. Запись на ней была сделана маминым почерком, потому что сам он ещё не умел тогда писать.
Чудесное происшествие № 1
Меня зовут Вундер Эллис, и я чудолог. Моя мама говорит, что моё рождение было чудом, но сам я этого не помню. Первое чудо, которое я помню, случилось вчера. Я был в лесу, и там была птица…
Вундер захлопнул дневник. Он не хотел читать о чудесах. Он не хотел читать свою первую запись и совершенно точно не хотел читать последнюю: ту, которую сделал пять дней назад, до того как узнал о похоронах.
Он не хотел читать Чудеса. Так что он швырнул дневник в кучу ненужных вещей. Швырнул со всей силы. Затем завернул всё ненужное в ковёр и запихнул в шкаф, за обувь, за корзину с бельём, в самую дальнюю даль, туда, где это не попадётся ему на глаза.
Теперь комната была такой же, как и его каменное сердце. Холодной. Пустой. Тёмной. Кроме дальнего угла.
Там было кое-что яркое, светлое, мягкое – обещание чего-то нового.
Детская кроватка.
Кроватка всё ещё стояла на своём месте.
– Первое время она будет жить в нашей комнате, – сказала мама всего два месяца назад. Её лицо было розовое и светилось. – Но как только она вырастет из колыбельки – как только начнёт спать всю ночь, – ты не будешь против, если она переедет в твою комнату?
Вундер ждал этого вопроса, и у него уже был готов ответ.
– Да, – сказал он маме. – Да, мне бы этого хотелось.
И сердце его птицей вылетело у него из груди.
Но она так и не поспала здесь, в белой кроватке, на пелёнках в цветочек, которые мама стирала снова и снова, чтобы они стали мягкими-мягкими. Не поспала она и в колыбельке, стоявшей у кровати родителей и готовой принять маленького жильца. Она так и не добралась до дома. И если это не доказывало то, что чудес не существует, то Вундер не знал, что ещё могло это доказать.
Глава 3
На следующее утро Вундер вместе с папой молча шли через лес. Вундер сунул руки в карманы своих чёрных брюк. Стояла ранняя осень, и ему было холодно без куртки, особенно в тени деревьев, но его куртка была небесно-голубой. Он не мог надеть небесно-голубой цвет на похороны. Его папа был в брюках цвета хаки и оливковой ветровке, но у него не было возможности переодеться: мама Вундера всё ещё не отперла дверь родительской спальни.
Вундер бывал в лесу уже сотни раз. Он каждый день ездил здесь на велосипеде в школу и обратно. Лес был не совсем по пути… точнее, он был совсем не по пути. Но ему нравилось останавливаться у высокого
