Екатерина II: алмазная Золушка - Бушков Александр Александрович
И тако развратъ въ женскихъ нравахъ, угожденіе государю, всякаго роду роскошь, и пьянство составляло отличительныя и умоначертанія двора, а оттуда они уже нѣкоторые разлилися и на другія состоянія людей, въ царствованіе Императрицы Елисаветы Петровны, а другія разливаться начали, когда супруга сего Петра Третьяго, рожденная Принцесса Ангальтъ – Цербская Екатерина Алексѣевна, взошла съ низверженіемъ его, на россійский престолъ. Не рожденная отъ крови нашихъ государей, жена свергнувшая своего мужа возмущеніемъ и вооруженною рукою, въ награду за столь добродѣтельное дѣло корону и скиптръ россійской получила, купно и съ именованіемъ благочестивыя государыни, яко въ церквахъ о нашихъ государяхъ моленіе производится.
Не можно сказать, чтобы она не была качествами достойна править толь великой Имперіей, естли женщина возможетъ поднять сіе иго, и естли однихъ качествъ довольно для сего вышняго сану. Одарена довольной красотою, умна, обходительна, великодушна и сострадательна по системѣ, славолюбива, трудолюбива по славолюбію, бережлива, предъ – пріятельна и нѣкое чтеніе имѣющая. Впрочемъ мораль ея состоить на основаніи новыхъ философовъ, то есть неутвержденная на твердомъ камени закона Божія, а потому какъ на колеблющихся свѣтскихъ главностяхъ есть основана, съ ними обще колебанію подвержена. Напротивъ– же того ея пороки суть: любострастна и совсѣмъ ввѣряющаяся своимь любимцамъ; исполнена пышности во всѣхъ вещахъ, самолюбива до безконечности и немогущая себя принудить къ такимъ дѣламъ, которыя ей могутъ скуку наводить; принимая все на себя, не имѣетъ попеченія о исполненіи, а наконецъ толь перемѣнчива, что рѣдко и одинъ мѣсяцъ одинакая у ней система въ разеужденіи правленія бываеть.
Со всѣмъ тѣмъ вошедши на престолъ и неучиня жестокова мщенія всѣмъ тѣмъ, которые до того ей досождали, имѣла при себѣ любимца своего, который и воспомоществовалъ ей взойти на престолъ, человѣка взросшаго въ трактирахъ и въ неблагопристойныхъ домахъ, ничего не учившагося и ведущаго до того развратную молодаго человѣка жизнь; но сердца и души доброй.
Сей, вошедши на вышнюю степень, до какой подданный можетъ достигнуть, среди кулашныхъ боевъ, борьбы, игры въ карты, охоты и другихъ шумныхъ забавъ, почерпнулъ и утдвердилъ въ сердцѣ своемъ нѣкоторые полезные для государства правила, равно какъ и братья его. Оные состояли никому немстить, отгонять льстецовъ, оставить каждому человѣку и мѣсту непрерывное исполненіе ихъ должностей, нельстить государю, выискивать людей достойныхъ и не производить какъ токмо по заслугамъ, и наконецъ отбѣгать отъ роскоши, которыя правила сей Григорій Григорьевичь (Орловъ), послѣ бывшій графомъ и наконецъ княземъ, до смерти своей сохранялъ. Находя, что карточная азартная игра можетъ другихъ привести въ раззорѣніе, играть въ нее пересталъ; хотя его явные были неприятели ГраФы Никита и Петръ Ивановичи Панины, никогда ни малѣйшаго имъ зла не сдѣлалъ; а напротивъ того въ многихъ случаяхъ имъ дѣлалъ благодѣянія и защищалъ ихъ отъ Гнѣву Государыни.
Изрубившему измѣническимъ образомъ брата его Алексѣя Григорьевича не только простилъ, но и милости сдѣлалъ (Алексей и Федоръ Григоръевичи Орловы славшисъ своей силою Въ Петербургъ толъко одинъ человекъ, кичился силънее ихъ: это былъ Шванвичъ, (отецъ того Шванвича, который присталъ къ Пугачеву и сочинялъ для него немецкіе указы): Онъ могъ сладитъ съ каждымъ изъ нихъ порознъ – но вдвоемъ Орловы брали надъ нимъ верхъ. Разумеется они часто сталкивались другъ съ другомъ; – когда случалосъ что Шванвичу попадалъ одинъ изъ Орловыхъ то онъ билъ множество лъстецовъ, которые тщилисъ обуздатъ его самолюбіе, никогда успіху неиміли, а напротиву того боліе грубостію можно было снискатъ его любовъ, нежели лестъю, никогда въ управленіи непринадлежащаго ему міста невходилъ, а естлибы и случилосъ ему за ново попроситъ, никогда не сердился, ежели ему въ томъ отказывали, никогда не лъстилъ своей Государыні, къ которой неложное усердіе имілъ и говорилъ ей съ нікоторою грубостъю всі истины, но всегда на милосердіе подвигалъ ея сердце, чему и самъ я многожды самовидцемъ бывалъ; старался и любилъ выискиватъ людей достойныхъ, поелику понятіе его могло постигатъ, но не токмо такихъ, которые по единому ихъ достоинству облагодітелъствовалъ, но ни же ближнихъ своихъ любимцевъ, не любилъ инако производитъ какъ по мірі ихъ заслугъ, и первый знакъ его благоволенія былъ заставлятъ съ усердіемъ служитъ отечеству и въ опаснійшія Орлова, когда попадалисъ оба брати, – то они били Шванвича. Чтобы избежатъ такихъ напрасныхъ дракъ они заключили между собой условіе, по которому одинъ Орловъ долженъ былъ уступатъ Шванвичу и где бы ни попался ему повиноватъся безпрекословно, двоеже Орловыхъ берутъ верхъ надъ Шванвичемъ и онъ долженъ покорятъся имъ такъже безпрекословно. Шванвичъ встретилъ однажды ведора Орлова въ Трактиръ и въ силу условія овладелъ билъярдомъ, виномъ и бывшими съ Орловымъ женщинами. Онъ однакожъ недолго полъзовался своей добычей, вскоре пришелъ въ трактиръ къ брату Алексей Орловъ и Шванвичъ долженъ былъ въ свою очередъ уступитъ билъярдъ, вино и женщинъ. Опъянелый Шванвичъ хотілъ было противитъся, но Орловы выталкали его изъ трактира. Взбешенный этимъ, онъ спрятался за воротами и сталъ ждатъ своихъ противниковъ. Когда Алексей Орловъ вышелъ Шванвичъ разрубилъ ему палашемъ щеку и ушелъ. Орловъ упалъ; – ударъ нанесенной нетвердой рукой не былъ смертелень, – и Орловъ отделался продолжителъною болезнью и шрамомъ на щеке. Это было незадолго до 1762 г. Орловы возвысилисъ и могли бы погубитъ Шванвича, – но они не захотели мститъ ему; онъ былъ назначенъ Кронштадтскимъ комендантомъ и стараніями Орлова смягченъ былъ приговоръ надъ его сыномъ, судившемся заучастіе въ Пугачввскимъ бунте) мѣста употреблять яко учинилъ съ Всеволодомъ Алексѣевичемъ Всеволожскимъ, котораго въ пущую въ Москвѣ язву съ собою взялъ и тамъ употребилъ его къ дѣлу; хотя съ молоду развратенъ и роскошенъ былъ, но послѣ никакой роскоши въ домѣ его невидно было; а именно домъ его отличнаго въ убранствѣ ничего не имѣлъ, столъ его не равнялся съ столами, какіе сластолюбы имѣютъ; екипажи его, хотя былъ и охотникъ до лошадей и до бѣгуновъ, ничего чрезвычайнаго не имѣли, и наконецъ, какъ сначала такъ и до конца, никогда ни съ золотомъ, ни съ серебромъ платья не нашивалъ, но всѣ его хорошія качества были затмѣны его любострастіемъ; онъ презрѣлъ что должно ему къ своему Государю и къ двору государскому, учинилъ изъ двора государева домъ разпутства; не было почти ни одной Фрейлины у двора, которая неподвергнута бы была его исканіямъ и коль много было довольно слабыхъ, чтобы на оныя преклониться, и сіе терпимо было Государыней, и наконецъ 13 лѣтнюю двоюродную сестру свою Катерину Николаевну Зиновьеву изнасильничалъ, и хотя послѣ на ней женился, но не прикрылъ тѣмъ порокъ свой, ибо уже всенародно оказалъ свое дѣяніе и въ самой женитьбѣ нарушилъ всѣ священные и гражданскіе законы.
Однако во время его случая, дѣла довольно порядочно шли, и Государыня, подражая простотѣ своего любимца, снисходила къ своимъ подданнымъ, небыло многихъ раздаяній, но было исполненіе должностей и пріятство Государево вмѣсто награжденій служило. – Люди обходами не были обижаемы и самолюбіе Государево истинами любимца укращаемо часто было.
Однако понеже добродѣтели нетоль есть удобны къ подражанію, сколь пороки, мало последовали достойнымъ похвалы его поступкамъ; но женщины видя его и братій его лобострастіе, гордились и старались ихъ любовницами учиниться, и разрушенную уже приличную стыдливость при Петрѣ Третьемъ, долгою привычкою во время случая Орловыхъ, совсѣмъ ее погасили; тѣмъ наипаче, что сей былъ способъ получить и милость отъ Государыни. Не падете, но отлученіе его отъ мѣста любовника, подало случай другимъ его мѣсто у любострастныя Императрицы занять, и можно сказать, что каждый любовникъ, хотя уже и коротко ихъ время было, какимъ нибудь порокомъ за взятые миліоны одолжилъ Россію (о кромѣ Васильчикова, который ни худа ни добра несдѣлалъ) Зоричь ввелъ въ обычай не помѣрно великую игру; Потемкинъ властолюбіе, пышность, подобострастіе ко всѣмъ своимъ хотѣніямъ, обжорливость и слѣдственно роскошъ въ столѣ, лесть, сребролюбіе, захватчивость и можно сказать всѣ другіе, знаемые въ свѣтѣ пороки, которыми или самъ преисполненъ или преисполняетъ окружающихъ, и тако далѣ въ Имперіи. Заводовскій ввелъ въ чины подлыхъ малороссіянъ; Корсаковъ преумножилъ безстыдство любострастія въ женахъ; Ланской жестокосердіе поставилъ быть въ чести; Ермоловъ неуспѣлъ сдѣлать ничего, а Мамоновъ вводить деспотичество въ раздаяніе чиновъ и пристрастіе къ своимъ родственникамъ.
