На службе у войны: негласный союз астрофизики и армии - Тайсон Нил Деграсс
Одним из просчетов Антанты[215] было то, что ее основные страны целиком зависели от единственной фабрики, изготовлявшей все необходимое им оптическое стекло: «Лаборатория техники изготовления оптического стекла» Шотта была расположена в глубине страны, которой вскоре суждено было стать их противником в войне[216]. Главным импортером шоттовского оптического стекла была Великобритания; вторым по величине – США. Подробные сведения о предприятии Шотта составляли коммерческую тайну. Несмотря на недавнюю череду войн и на предостережения, поступавшие от информированных людей[217], крупные западные державы, короли и парламенты которых на протяжении четырех столетий расходовали 30, 50, а иногда и 70 % своего годового бюджета на войны и вооружения[218], не обратили должного внимания и не выделили средств на обеспечение собственного производства оптики в военное время.
И неизбежная расплата за это не заставила себя ждать.
Затронутые войной страны внезапно заметались в поисках способов удовлетворить свои насущнейшие потребности: не только в оптике, но и в химикатах для фотографии, в лекарствах, искусственных красителях, взрывчатых веществах – большинство этих товаров раньше беспошлинно импортировалось из Германии. И дело заключалось вовсе не только во внезапном прекращении импорта. Почти на пустом месте, из ничего, надо было создавать огромные армии, новые виды промышленности, новые материалы, новые методы и подходы. Война требовала массового производства бомб, радиоламп, почтовых голубей, аммиака, комбинезонов для летчиков, беспрецедентного количества авиационных двигателей, да и самих аэропланов. С 1903 по 1916 год в Соединенных Штатах была построена всего тысяча аэропланов, из них ни одного боевого, – а уже в конце мая 1917 года правительству США требовалось по 2000 самолетов и по 4000 двигателей в месяц, да еще по 5000 летчиков и 50 000 механиков в год[219]. Ажиотажный и требовавший немедленного удовлетворения спрос на оптическое стекло и оптическое снаряжение тоже достиг пика. Единственным выходом в этой ситуации было интенсивное сотрудничество промышленников, ученых, дипломатов, юристов-патентоведов, генералитета, снабженцев и производственников.
Что до Британии, до войны ее нужды могли быть удовлетворены несколькими процветающими отечественными производителями. Начиная с 1890-х, постоянным покупателем и лоббистом британских компаний, выпускавших прецизионную оптику, был Королевский Военно-морской флот; примерно спустя десятилетие к нему присоединилась и британская армия. Фирма Barr & Stroud Ltd, начавшаяся в 1888 году со случайного сотрудничества между инженером и профессором физики, к 1897 году сделалась единственным в мире производителем дальномеров. Вскоре она стала поставлять свою продукцию Японии и всем основным европейским державам, кроме Германии. Между 1903 и 1914 годами она заключила на 750 000 фунтов заграничных контрактов и на 450 000 фунтов контрактов с Королевским флотом и Военным министерством.
С началом войны часть сложившихся каналов поставки стекла оказалась перекрыта, другую их часть пришлось перестроить. Три британских производителя оптического снаряжения, специализировавшиеся на трех различных типах инструментов, прежде почти полностью зависели от поставок оптического стекла из Франции. Бирмингемская компания Chance Brothers, основанная в 1909 году вначале как производитель оконного стекла, изучила секреты изготовления стекла оптического и в августе 1914 года уже выпускала ежемесячно по тысяче фунтов отличной продукции. Но этого было совершенно недостаточно. В течение года Министерству обороны требовалось по 17 000 фунтов стекла в месяц, и британские стекловары чувствовали себя полностью связанными по рукам и ногам своей зависимостью от импортного сырья, часть которого к тому же шла – вы догадались – из Германии.
В середине 1915 года фирма Chance Brothers и департамент Оптического снаряжения и стеклянной продукции Министерства вооружений (первым директором этого департамента был автор лекций по физике, эксперт по вопросам оптики в целом и дальномеров в частности и бывший патентный поверенный, который, таким образом, воплощал в себе современный альянс науки и военного дела с промышленностью) наконец выработали соглашение о государственно-частном партнерстве. Правительство обеспечивало финансирование ученых и привлечение их к сотрудничеству, а Ченсы – высокий уровень условий труда и культуры производства, квалифицированный персонал и конкретный четко установленный объем продукции; после войны их фирма получала монополию на поставки для армии, но имела право использовать свое оборудование и для производства обычной коммерческой продукции. Это было взаимовыгодное соглашение. К концу войны компания производила ежемесячно более десяти тонн оптического стекла семидесяти различных типов.
Путь немецкой промышленности от предвоенного к послевоенному состоянию был более драматичным. До войны Германия в огромных количествах экспортировала не только превосходное стекло и оптику, но и сталь, химикаты и электротовары. Начиная с 1890-х годов она быстро настигала по объему экспорта Британию, чьим коньком были хлопок и уголь, так что в Британии росли опасения, что Германия вот-вот обгонит ее и отбросит назад. В 1897 году, когда компания Barr & Stroud открыла единственную в мире фабрику по производству дальномеров, Британия была главным экспортером мира с объемом экспорта 1,4 миллиарда долларов, Соединенные Штаты с их 1,2 миллиарда наступали ей на пятки, а Германия шла третьей: 865 миллионов долларов. К 1913 году объем экспорта Британии удвоился, а Германии – более чем утроился[220].
Война и сопутствующее ей эмбарго, а затем поражение, мир и Версальский договор должны были резко остановить экономический рост Германии. Согласно условиям договора, подписанного в июне 1919 года, все коммерческие предприятия, вовлеченные в «производство, подготовку, складирование или проектирование вооружений, боеприпасов или любых прочих материалов военного предназначения», должны были быть закрыты. Как импорт, так и экспорт в Германию и из нее «вооружений, боеприпасов и военной техники любого вида» «строго воспрещались». За пределами жестко определенных дозволенных квот все германские вооружения, амуниция и материальная часть, в том числе «прицельные устройства» и «составные части» различных орудий (и то и другое может относиться к оптической сфере), надлежало безотлагательно «передать в распоряжение правительств Основных Союзных и Ассоциированных Держав[221] для уничтожения либо приведения в нерабочее состояние».
Да, но что такое «материальная часть»? Этот вопрос не давал уснуть членам Военной межсоюзнической контрольной комиссии (Inter-Allied Military Control Commission – IAMCC), органа, который был учрежден Версальским договором для надзора за процессом разоружения Германии. Итак, по ночам они не спали, а целыми днями составляли списки подлежащего уничтожению имущества[222]. Доведенный всем этим до белого каления британский генерал-майор, заместитель директора подкомиссии IAMCC по вооружениям, позже писал:
Необходимы были четкие определения. Относится ли к «материальной части» полевая кухня? Или полевой госпиталь? Грузовик? И то, и другое, и третье можно использовать для гражданских целей. Когда вы должны назвать лопату лопатой, а когда «шанцевым инструментом»? Как провести различие между боевым взрывчатым веществом и «коммерческим»? Динамит, которым взрывают камень, столь же необходим саперу на войне, сколь и мирному рабочему в каменоломне. <…>
