Иван Грозный: Кровавый поэт - Бушков Александр Александрович
В общем, все это очень похоже на заранее обдуманное покушение - по крайней мере и эта версия имеет право на существование.
Между прочим, в этой истории Грозный как раз проявил гуманность, западноевропейскому писаному правосудию решительно не свойственную. На Западе в подобной ситуации вздернули бы всех до единого. В Англии подобные «челобитные» подпадали под статью «великая измена» или «умышление смерти короля». Или, при особо благоприятном исходе дела, «незаконное сборище с целью учинения беспорядков», «сговор двух или более лиц с противозаконными намерениями» - что опять-таки считалось «изменой», преступлением против государственной безопасности…
Кстати, в Англии под ту же самую «великую измену» версталось даже вступление постороннего лица в интимные отношения с королевой, незамужней старшей принцессой, женой старшего королевского сына-наследника. Даже если кто-то из упомянутых дам сам впустил бы любовника, для того дело все равно обернулось бы обвинением в «изнасиловании»…
Во Франции подобное подпадало под формулировку «оскорбление величества» - самое тяжкое преступление по тогдашним законам, а во Франции, кстати, за некоторые особо тяжкие политические преступления ответственность нес не только сам виновник, но и члены его профессиональной корпорации, члены семьи… Во Франции, наконец, в аналогичной ситуации перед судом предстали бы не только оставшиеся в живых пищальники, но и трупы погибших: согласно тамошним законам, наряду с живыми уголовной ответственности подвергались и трупы преступников (а также животные и предметы, явившиеся причиной смерти человека).
Один печальный пример (из множества). Гораздо позже описываемых событий, в 1687 г. некий пятнадцатилетний ученик портного по имени Жан Эре по дурости ляпнул на публике: он так нуждается в деньгах, что за звонкую монету готов и короля убить. У нас, на Руси, он и кнутом по заднице не получил бы - дали б подзатыльник и посоветовали сначала думать, а потом болтать. Во Франции же беднягу моментально арестовали и в обход всех и всяческих законов, без суда упрятали «на вечные времена» в знаменитую крепость Пиньероль, ту самую, где обитала загадочная Железная Маска… Так его след и потерялся во французских тюрьмах.
Теперь - вторая история. 21 июня 1547 г. в Москве вспыхнул жуткий пожар, по оценкам живших в то время самый страшный со времен основания Москвы. Выгорел даже Кремль, сгорела большая часть Китай-города, вся западная сторона Москвы, много церквей и монастырей, взорвался порох в одной из крепостных башен, разметав ее… Едва спасли митрополита Макария. Общее число погибших составляло около двух тысяч, а согласно некоторым источникам - даже около четырех. Как вспоминали уцелевшие, из пылающих мастерских потоком текла расплавившаяся медь…
Тут же поползли слухи, что это не случайность, а поджог. Власти начали расследование, было выявлено немалое число «поджигателей», которые во всем повинились - правда, под пыткой, так что нельзя говорить с уверенностью, как обстояло дело.
Гораздо интереснее другое. То, что после пожара началось. Было проведено еще одно расследование, оформленное странновато даже по меркам того времени. Бояре собрали народ на одной из площадей и стали спрашивать: не знает ли кто, отчего сгорела столица?
Из рядов «электората» раздались подозрительно слаженные крики, что все дело тут в колдовстве. Мол, некие чародеи «вынимали сердца человеческие», вымачивали их в воде, а потом разъезжали по городу, кропили этой водой повсюду, и там, куда попадали капли, разгорался огонь.
И тут же раздались еще более слаженные вопли, точно называвшие «чародеев» по имени, фамилии и отчеству: княгиня Анна Глинская, родная бабушка царя, Юрий Глинский, родной дядя царя - и все прочие Глинские, сколько их ни есть. Вопли перерастали в призыв: бей колдунов, ребята!
В задних рядах «электората» маячили известные всей Москве рожи: боярин Скопин-Шуйский (вновь эта семейка), боярин Челяднин, протопоп Бармин и еще несколько субъектов из того же клана… Интересно, что горячим сторонником гипотезы о «чародеях» был уже знакомый нам Иван Федоров, проходивший всего год назад по «коломенскому инциденту» и уже вернувшийся из недолгой ссылки. Не сиделось ему спокойно, понимаете ли…
После того как прозвучали конкретные фамилии и конкретные призывы, бояре, затеявшие столь странное «следствие», с невинным видом отошли в сторонку, не приняв ровным счетом никаких мер к успокоению толпы.
Толпа взревела. Кто-то (опять-таки оставшийся анонимным) стал кричать, что здесь как раз присутствует поминавшийся только что князь Юрий Глинский, чародей проклятый…
Глинский кинулся в Успенский собор, рассчитывая, что его в церкви не тронут, но толпа ворвалась следом, убила князя, труп выволокли на площадь, да там и бросили…
После этого началась вакханалия - три дня разгула толпы, который никто из находившихся в Москве бояр и не думал прекращать. Разграбили дом убитого и жилища других Глинских, перебили всех холопов Глинских, какие подвернулись под руку. Сгоряча порешили и нескольких совершенно посторонних людей - «детей боярских из Северской земли», которых кто-то назвал приближенными Глинского, а разъяренная толпа документов с пропиской проверять не стала…
Кто-то весьма оперативно пустил слух, что уцелевшие Глинские спрятались в подмосковном имении царя Воробьеве, где он с молодой женой (Иван как раз женился) обитает после пожара. Толпа кинулась в Воробьево, серьезно вооружившись щитами и тогдашними боевыми копь ями. От царя потребовали выдать его бабку и всех прочих Глинских.
Иные источники сообщают, что молодой царь вступил в переговоры с мятежниками и сумел как-то их успокоить. Чересчур благостная картинка, чтобы в нее поверить, - не тот был у Грозного норов, да и заведенную толпу унять вряд ли удалось бы простым словесным увещеванием. Гораздо правдоподобнее другие сведения - пищальники из охраны Грозного шарахнули по толпе залпом, мятежники разбежались, их еще долго ловили и казнили…
Эта история выглядит опять-таки крайне подозрительно-в той ее части, где речь идет о «стихийном возмущении народа». Гораздо больше похоже на то, что кто-то старательно и скрупулезно это якобы стихийное возмущение подготовил: примеров предостаточно, и не только в отечественной истории. И весьма странное поведение бояр, устроивших это идиотское «следствие» типа митинга, и мельтешение рядом близких к Шуйским людей… да, наконец, и то, что происходящее, полное впечатление, было тщательным образом срежиссировано. Ведь кто-то, уточню, должен был раздать направившимся в Воробьево щиты и копья армейского образца, которые уж никак не могли до того валяться по чуланам московских обывателей…
Сам Грозный до конца жизни был уверен, что заварушку в очередной раз устроили бояре. Возможно, он возводил напраслину на безвинных - а возможно, и нет. Никак нельзя исключать, что это была попытка устранения царя - или, по крайней мере, попытка избавиться от вошедших в силу царских родственников Глинских. Нельзя забывать, что у бояр был большой опыт в организации «стихийных народных возмущений»…
А самое интересное - в начале этого года в Москве определенно что-то произошло. 3 января были казнены совсем молодые люди, сверстники Грозного: князь Дорогобужский (между прочим, пасынок Ивана
Федорова, с завидным постоянством возникавшего на периферии двух вышеописанных событий) и Овчинин-Оболенский (сын покойного Ивана Оболенского).
Даже ненавистники Грозного вынуждены признать, что тогда, в семнадцать лет, он еще не был «кровавым чудовищем». Так что эта казнь (о которой не сохранилось ровным счетом никаких сведений с указанием хотя бы при близительных причин) выглядит крайне загадочно. Должна была быть причина - но мы ее не знаем. Совсем уж интригующим, сдается мне, будет уточнение, что обоим молодым людям снесли головы буквально за несколько дней до торжественного венчания Ивана на царство (церемонии, случившейся впервые в русской истории).
