Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Во второй половине XVII в. за 48 лет Печатный двор выпустил 35 изданий Часовника[627] и 33 издания Учебной псалтыри, но в первом случае были напечатаны 132 тыс. Часовников, а во втором – 93 тыс. Псалтырей. Обе эти книги фактически выполняли в православной России две неразделимые важнейшие функции: являлись основой обязательного вседневного богослужения в храмах, монашеского правила и домашней молитвы, а также воспитания в вере и обучения грамоте.

Подвести итоги сказанному можно словами архимандрита Иосифа – человека, соединившего в своих трудах, интересах, своем образе и, главное для нас, в книжном знании Средневековье и Новое время. Иосиф писал, что если земля Господом дана людям для «чювственной сытости», то книги – для «сытости духовной»: «Зане птице криле на летание, духовнии сии (книги. – И.П.) – криле уму на летание к высоте небесней… Птица без крила скоро поймана будет, инок без книг от диавола поруган. Божие слово на диавола острее меча…»

Археография XXI века[628]

Рубеж XX–XXI вв. ознаменовал для России не только новую временную эпоху, но и радикальные изменения во всех областях жизнедеятельности общества и государства, в том числе и науки, прежде всего гуманитарной.

Большинство гуманитарных дисциплин в значительной степени зависит от общественно-государственной ситуации и находится сегодня в противоречивом положении. Потребность общества в новых исторических концепциях, в популяризации научных достижений чрезвычайно велика. Перед историками стоит задача вернуть народу его великую и сложную историю, в популярной литературе нередко забытую, оболганную, хитро подправленную, подогнанную под те или иные интересы. Однако отстоять правду о нашем прошлом гораздо труднее, чем его исказить. В конце XX в. вышли сотни прекрасных профессиональных исторических книг, которые, однако, не могут серьезно повлиять на общественное мнение и сознание, как правило, из-за мизерности тиражей. Научная книга недоступна даже для большинства профессионалов, тем более она не способна ответить на потребности общества.

Новое положение в издательской и информационной деятельности вызвало к жизни, с одной стороны, плюрализм профессиональных научных мнений, с другой – лженаучные и просто бредовые концепции, сфабрикованные источники, пересмотр оценок всего и вся – от древнего язычества до Великой Отечественной войны. В отличие от полуголодной науки, эти книги имели финансовую поддержку, дорогостоящий пиар, стотысячные тиражи. Достаточно вспомнить ставшую нарицательной деятельность А. Т. Фоменко и иже с ним, которая из первоначально неграмотной попытки «физиков» стать «лириками» в последнем десятилетии превратилась в крупное финансовое предприятие, сознательно стремящееся подорвать влияние научных исторических дисциплин, подменив их модным сегодня сенсационным словоблудием.

В начале XXI в., как всегда в развитии исторической науки, каждый шаг вперед обусловлен необходимостью систематического пересмотра, коррекции или подтверждения прежних идей, положений и выводов; связан с введением в науку новых источников или переосмыслением уже известных, с использованием новых методик, более глубоким всесторонним изучением известных памятников. Это особенно важно для истории далекого прошлого, спекуляции по поводу оценки которого, как правило, требуют ответа на современном уровне научных исследований. Отсюда существенно возросшее значение источниковедения в самом широком его понимании.

Это положение прежде всего касается археографии как сложившейся и апробированной системы выявления, изучения, адекватного научного описания каждого (и любого) письменного памятника. Она объединяет современные достижения многих дисциплин, с помощью которых анализируются носитель текста, материалы и способы нанесения текста, особенности почерков или шрифтов и многое другое, что позволяет определять время и место памятника в культуре его эпохи, общие и индивидуальные черты, историческую судьбу.

Археограф опирается на достижения филигранологии, палеографии, текстологии, кодикологии, должен детально знать «историю в лицах», стили и школы орнаментики, миниатюры и гравюры, технологию переплета, историю русской литературы и многое другое. Научное описание памятника – это выводы из его всестороннего комплексного анализа; именно такое археографическое исследование необходимо при работе с любыми подлинниками – от списка Хронографа до писем времен Великой Отечественной войны.

Исследователь не в состоянии объехать сотни российских и мировых хранилищ, в фондах которых могут находиться интересующие его источники, самостоятельно изучить каждый их список или экземпляр издания. Отсюда столь важное значение современных археографических исследований и публикаций, которые вводят в научный оборот тысячи новых памятников, позволяя исследователям значительно расширить их источниковую базу, более глубоко и точно ее проанализировать.

Попытки свести задачи археографии и ее формы исключительно к эдиционным представляются достаточно странными, если вспомнить, что издаются тексты, возможно, только доли процента изучаемых памятников. Отсюда же вытекает высокая оценка археографии самым признанным авторитетом XX в. в области изучения русской культуры – Д. С. Лихачевым, который писал, что именно «археографией начинаются все науки, изучающие русскую культуру… и именно археография сохраняет будущим поколениям самое ценное в любой культуре, а в русской – особенно, – книги, рукописи, Слово»[629]. Он же отмечал, что история и филология опираются на достижения археографии, которые всегда должны предшествовать иным гуманитарным исследованиям.

Различные формы археографии – полевую, описательную (часто встречается термин «камеральная») и эдиционную – постоянно использовал в своей разносторонней деятельности «отец русской археографии» академик П.М. Строев, который называл ученых (и себя самого), работающих в хранилищах и библиотеках разных губерний России, археографами «путешествующими». Он считал необходимым провести поиски новых памятников во всех регионах страны, что, с его точки зрения, только и могло обеспечить превращение «отечественной Клио из жалкого бедняка в обладательницу несметных сокровищ»[630].

Задачи и методы полевой археографии были разработаны и успешно применены на практике в 50-60-х гг. XX в. В.И.Малышевым, создавшим ленинградскую школу полевой археографии. Быстрое и плодотворное развитие археографии пришлось на достаточно короткий срок: вторую половину 1960-х – первую половину 1990-х гг., и было достигнуто во многом благодаря деятельности Археографической комиссии Академии наук СССР во главе с С. О. Шмидтом, продолжившим работу, начатую академиком М.Н.Тихомировым. Тихомировские чтения Археографической комиссии 1970 г. и Всесоюзная археографическая конференция 1976 г. подвели впечатляющие итоги полевых работ многих коллективов археографов разных регионов страны[631]. Было достигнуто понимание, что полевые работы, особенно перспективные в регионах, исторически заселенных старообрядцами, переросли задачи только собирания. Из собирания книжных памятников истории и культуры, а затем из собирания и изучения их в среде бытования полевые работы превратились в комплексное изучение самой среды бытования – традиционной народной культуры и культуры книжной как основы сохранения и воспроизводства традиций.

Задачей полевой археографии стала фиксация и изучение всех аспектов традиционной веры и культуры в их исторических связях с кириллической книгой. Именно такие исследования, которые многие годы вели в регионах коллективы специалистов разного профиля, впервые не просто декларировали, а на конкретном историческом материале показали и доказали реальную связь всех аспектов традиционной культуры с книгой – инструментом сохранения и воспроизводства древних народных традиций.