Т Габбе - По дорогам сказки
Чёрный пёс опустил голову и, поджав хвост, поплёлся прочь. За ним чёрный кот и сорока-вертихвостка.
А Войтеку сделалось ещё тошнее, чем было. Он начал рваться на привязи, ржать во всё горло и бить копытами в стены конюшни…
Ведунья услышала это и подошла к дверям.
– Ты чего расходился? – спросила она. – Вот укорочу узду да спутаю ноги, будешь знать!..
Войтек испугался и присмирел.
Наутро ведунья опять запрягла Войтека и вывела в поле.
На этот раз ей не пришлось подгонять вороного. Косясь на кнут, он послушно ходил в упряжке и тянул за собой тяжёлый плуг.
В полдень ведунья выпрягла Войтека и пустила на лужайку.
– Попасись, пощипли травку, Войтусь, а после обеда ещё поработаем. – И она ушла в избу.
Войтек со злостью поглядел ей вслед и, вытянув шею, принялся щипать траву. Щиплет, а сам шаг за шагом всё дальше и дальше от избы.
Вот уж и лес недалеко.
Войтек потихоньку добрался до опушки, оглянулся: не идёт ли за ним ведунья? – и галопом пустился наутёк.
Целый день бежал он сквозь лесную чащу и к вечеру вышел на широкий луг по другую сторону леса. Трава здесь была уже скошена, и посреди луга Войтек увидел большой стог сена. Он подошёл поближе, попробовал… Сено было вкусное, душистое и приятно похрустывало на зубах. Он наелся, примостился за стогом и заснул.
А утром разбудил его чей-то звонкий, как будто знакомый голос.
– Татусь! Идите-ка сюда! Кто-то у нас на лугу хозяйничал – стог сена разворошил. Вчера я его уложила ровнёхонько.
Кто же это говорит? Войтек открыл глаза и выглянул из-за стога. Видит: стоит перед ним девушка – коса золотая, как спелая пшеница, юбка красная, как мак, рубашка белая как снег… Та самая красавица, что с ним и говорить не захотела!..
А девушка увидела его и кричит ещё громче:
– Ой, татуся! Идите скорей. Лошадь!
– Да не кричи так, Анелька! Какая там лошадь? Где?
– Да здесь, за стогом. Вороная. Чужая чья-то…
– Ну, коли чужая, так прогони её.
– Не уходит!
– А не уходит, так пусть остаётся. Придёт хозяин и заберёт её.
Анелька замолчала, взяла деревянные вилы и принялась вместе с отцом укладывать и уминать на возу сено.
Потом она уселась на самом верху. Старик взмахнул кнутом, крикнул: «Вьо, милые!» – и сивые кони тронулись с места. Воз качнулся и медленно поплыл сперва по лугу, а потом по дороге.
Войтек затрусил вслед. Его больше не прогоняли, да и куда? Никто не знал, чей этот вороной конёк и откуда он взялся…
А воз катился и катился вперёд, и Войтек бежал и бежал вслед за ним, не думая о том, куда же он в конце концов прибежит.
Но вот сивые кони остановились. Анелька спрыгнула с воза, отворила ворота, и воз въехал во двор. За ним, робко озираясь по сторонам, вошёл Войтек.
Никогда ещё ему не приходилось видеть такое богатое, такое ладное хозяйство. Двор был что твой сад, хлева и конюшня чище, чем у других бывает в избе. А хозяйничали тут всего двое – старик и его единственная дочка Анелька. Правду сказать, оба не жалели рук. Анелька сама доила коров, давала свиньям корм и делала всякую другую работу, какую только надо было.
Войтека вместе с другими лошадьми почистили и поставили на ночь в конюшню. В кормушку ему засыпали целую мерку овса, дали свежей воды… Рядом с ним стояли те сивые кони, что утром возили сено, а напротив – гнедые, которых старик купил у него. Сивые, хоть и работали целый день, были гладкие, весёлые, свежие, а гнедые – тощие и понурые. Они ещё не отъелись после прежней службы.
На другой день, чуть свет, старик увёл сивых, а немного погодя в дверях конюшни появилась Анелька.
– Ну, – сказала она, запрягая Войтека, – уж если пришёл сюда, так принимайся за работу. Бездельники у нас не в почёте. Пока что будешь возить воду из пруда, – надо капусту поливать.
Войтек весело тряхнул головой и пошёл к воротам. Ради неё он готов был не то что воду возить, а и камни таскать.
Весь день он работал охотно, послушно, терпеливо. Воду возил, стараясь не расплескать ни капли, и всё время оглядывался на Анельку.
А вечером он услышал, как она сказала отцу:
– Если за этим вороным так никто и не придёт, пусть он будет мой. Ладно?
– Как хочешь, дочка. Твой так твой.
Войтек тихонько заржал и радостный пошёл в конюшню.
Но радоваться ему пришлось недолго. В тот же вечер он случайно подслушал разговор, который вели за стеной два деревенских парня. После этого он почувствовал себя вдвое несчастнее, чем даже тогда, когда ведунья только что превратила его в лошадь…
Вот что он узнал.
Анелька по справедливости считалась в округе самой красивой девушкой, самой лучшей и умелой работницей, самой расторопной и заботливой хозяйкой. Множество женихов сваталось к ней, но до сих пор все, как один, получали отказ. Соседи уже начали подшучивать над привередливой невестой. «Видно, королевича поджидает», – говорили они. Но оказалось не так. В прошлое воскресенье старик во всеуслышание объявил перед костёлом, что его Анелька возьмёт в мужья, а он – в зятья только самого лучшего работника, кто бы он ни был, здешний или чужанин, богатый или бедный, красивый или неказистый.
Как же узнать, кто самый толковый и сноровистый, у кого всех больше охоты к работе, терпенья, настойчивости?
А вот как. За лесом есть порядочный клочок земли, невспаханной, одичалой, твёрдой, словно камень. Пусть каждый жених выберет себе полоску, выкорчует пни, выкопает и выбросит камни, вспашет, взборонит и засеет свой участок озимыми. Чьи озимые взойдут лучше, тот и поведёт Анельку к венцу…
Вот когда из лошадиных глаз Войтека полились человечьи слёзы! И подумать только! Всего каких-нибудь три дня тому назад он мог, наравне с другими парнями, выбрать себе полоску земли и работать на ней до седьмого пота, так, чтобы Анелька его похвалила, полюбила, выбрала себе в мужья. А теперь кто-нибудь другой заслужит её любовь, а он – Войтек – будет возить воду…
Так нет же! Не бывать этому! Хоть он и лошадь, а покажет, у кого всех больше терпенья, сноровки и настойчивости…
На другое утро Войтек стал работать ещё усерднее, чем работал накануне. Ни разу не остановился он, чтобы передохнуть, хотя вся шкура у него взмокла от пота и с губ падала пена. Ни разу не пришлось Анельке подогнать его словом или взмахом вожжей. Так было и на третий день, и на четвёртый…
И вот как-то вечером Анелька сказала при всех:
– Какой хороший, работящий конь этот вороной. Был бы он человеком, уж я бы знала, чьи озимые взойдут лучше всех.
Войтек услышал это, и сердце у него сжалось от благодарности и боли.
А ночью, когда он лежал в конюшне на соломе, ему вдруг показалось, что ноги у него как-то странно онемели. Он с трудом поднялся и вдруг понял, что стоит не на четырёх, а на двух ногах, как человек!
Войтек робко поднял руку, дотронулся до своей головы и чуть не вскрикнул от радости. Так и есть!
Чёрный пёс, чёрный кот и сорока-вертихвостка сказали правду: похвала Анельки сняла с него колдовство!
Не смея поверить своему счастью, он шевелил пальцами, произносил какие-то бессмысленные слова – всё равно какие, лишь бы говорить! – старался рассмотреть своё отражение в ведре с водою…
Но вдруг в глазах у него помутилось, руки и ноги ослабели. Войтек без сил опустился на солому и заснул крепким сном. А на рассвете он снова проснулся лошадью – гривастым вороным конём. Но теперь он уже знал, что ему надо делать.
Не дожидаясь, пока за ним придут, он сам вышел из конюшни и направился прямо к Анельке, которая стояла у ворот, провожая в стадо коров.
Увидев его, девушка сильно удивилась.
– Тебе чего надо? – спросила она. – Зачем ты вышел из конюшни в такую рань? Ведь вам ещё и корма не давали.
Вместо ответа Войтек осторожно взял её зубами за платье и потянул в тот угол двора, где стояла бочка на колёсах. Анелька поглядела на бочку, поглядела на Войтека и задумалась.
– Гм… Какая умная лошадь! – сказала она. – Ведь и в самом деле недурно было бы полить овощи до восхода солнца. Ну что ж, давай поедем за водой!
Старик ещё только выводил сивых за ворота, когда Анелька и Войтек уже возвращались домой с полной бочкой.
– Сегодня надо будет дать моему вороному побольше овса! – крикнула отцу Анелька. – Он заработал! – И прибавила, похлопав по спине своего любимца: – В жизни не видала такой работящей лошади!
Войтек и не знал, как славно бывает на душе, когда тебя хвалят за хорошую работу.
На этот раз он ждал вечера с особенным нетерпением. И не напрасно ждал: чуть только наступила ночь, Войтек снова превратился в человека.
Тихонько вышел он из конюшни, взял в сарае большую лопату и зашагал к лесу – туда, где уже несколько дней трудились, поднимая новину, Анелькины женихи, парни из ближних и дальних мест.
